Сибирские огни № 08 - 1970

Все-таки оказался наедине со своими мыслями, от которых убегал всю ночь. Они только и ждали избавления от грязи игорных залов, жда­ ли редкой розоватой ряби в синей тьме уходящего моря. Для их наив­ но жестокой откровенности нужна была чистота. Как говорят, инцидент исперчен. Любовная лодка разбилась о быт. С тобой мы в расчете, и не к чему перечень взаимных болей, бед и обид. Он не вынул записной книжки, такие странные строки, пришедшие этим странным утром, нельзя было записывать, их надо было сначала пе­ реносить в себе... Они были о Тане, но они были больше-, охватывая и прошедшую любовь, и несостоявшуюся... Еще весь апрель прожил Маяковский в Париже. Каждая встреча с Таней словно ничем не была связана с предыдущей, словно обрыва­ лись все связи в промежутках, и всякий раз начиналось все заново, не развиваясь. Он с натугой пытался обдумывать пьесу, но только и смог, что най­ ти великолепную фамилию для главного героя — громогласную по смыслу, но скомпрометированную уничижительным окончанием: Побе- доносиков! И прекрасным чином был награжден герой: Главначпупс — главный начальник по управлению согласованием! Однако наличная сумма франков с каждым днем укорачивалась до стоимости билета на Москву. И все чаще становилось нехорошо и тош­ но от такой на редкость бесплодной поездки. Ни одного стихотворения не написано, пьеса не начата, и с Таней ничего не решено. Два с поло­ виной месяца! Впустую пробросана, проиграна такая уйма времени! 29 апреля он уезжал. На перроне стояли, несколько отчужденно, Эльза, Арагон и малознакомый владелец автомобиля, подбросивший всех на вокзал. А Маяковский и Таня под руку ходили вдоль поезда. — Может, я напрасно приехал раньше срока? — невесело шутил он.—Может, у тебя подспудно созревает согласие именно к маю, как и договаривались? А я как раз накануне уезжаю? У Тани глаза поблескивали от сдерживаемых слез. Он расставался, смирившись на продолжении испытательного сро­ ка до осени: — Я приеду тринадцатого октября. И давай сделаем это число счастливым. Стоя на площадке двинувшегося вагона, он не впивался прощаль­ ным взглядом в лица ни Тани, ни Эльзы с Арагоном, не очень внима­ тельно смотрел на Париж, плывущий мимо поезда. Не навсегда же про­ щался он, а просто уезжал на полгода, как и прежде, и впредь. По советской стране ехал он Первого мая. Зеленеющие леса и чер­ ные влажные поля прерывались деревнями и городами сплошь в крас­ ных флагах и лозунгах. Словно опять в России бушевала революция, на грани которой все только ходит Париж. И не хватало рядом, на мяг­ ком сиденье вагона, одной парижанки, которая из всех его стиховных и устных признаний, убеждений, уговоров меньше всего восприняла та­ кие слова, написанные для нее: Б поцелуе рук ли, губ ли, в дрожи тела близких мне красный цвет моих республик • тоже должен пламенеть.