Сибирские огни № 08 - 1970

е Грецией или с Польшей... Но... войны еще нет, а ветчина уже портится. Кушайте, мусью». Чем больше вырисовывался спектакль, тем чаще грохотал трап под тяжелыми ботинками Мастера. Фразы и интонации он поправлял редко, полностью предоставив это Маяковскому, раз и навсегда предупредив актеров: — Все слова Маяковского должны подаваться как на блюдечке, курсивом. Зато он отплясывал в сцене молодежного общежития и за Баяна, и за Присыпкина, а через десять минут показывал, как умывается в та­ зу рабочий спиной к зрителям и вдруг поворачивается к ним с лицом в мыльной пене. — Будет настоящая мыльная пена! Пусть зрители хохочут от неожиданного нарушения театральной условности!.. Актер возник из шута горохового. Именно здесь его природа. Даже тончайший Александр Блок назвал свою пьесу «Балаганчик»! К концу репетиции ^а полосатом джемпере Мейерхольда располза­ лось по спине темное пятно пота. Он так накалялся сам, что, казалось, джемпер не промойал темным пятном, а прогорал. И артисты тоже на­ калялись до неистовства, недаром в театре поддерживали всегда про­ хладную температуру. Такие репетиции в жаре проводить невозможно. И вот разбросанные по сцене пары отшаркивают фокстрот, парик­ махер всаживает вилку в прическу посажённой матери, шафер злобно грохает Баяна по голове гитарой, Присыпкин лупит рыбиной бухгалтера, хватает невесту на руки и бегает с ней вокруг стола. И всю эту какофо­ нию перекрывает упоенный вопль Мейерхольда: — Хор-рошо! Актеры расходились вроде бы похудевшие. Кто-то, отдуваясь, спросил: — Ф-фу, неужто ты способен еще и вечером в спектакле отыграть? И другой ответил ходячей скороговоркой: — Не знаю, не знаю, спроси у Лойтера. Мастер не знал этой шутки, потому что не замечал у себя этой фразы. Лойтер, еще не слезший с помоста, улыбнулся в сторону шутников и сказал восхищенно: — Тридцать два! — Что —тридцать два? — спросил Маяковский. — Тридцать два раза выходил сегодня Мастер на сцену! Рабочие принимались убирать столик и помост, готовя зал к вечер­ нему спектаклю, актеры уходили передохнуть, но работа постановочного штаба продолжалась. Кукрыниксы, все зремя торчавшие на репетициях, показывали эскизы костюмов и грима, среди которых попадались шаржи на Мейерхольда и Маяковского. — А это еще зачем? — грозно вопрошал Маяковский и улыбался вслед за хохотом Мейерхольда. Родченко объяснял макеты второй части спектакля: — Я показываю простоту, крупные формы, утилитарность вещей. Костюмы розовые и голубые покажут обывательские представления о будущем. , Вскоре появился в театре тоненький мальчик с поэтическим чубчи­ ком, вертикально упавшим на лоб, в огромных очках, которые закрыва­ ли чуть не половину его бледного лица. Мейерхольд называл его ласково Митенькой и долго объяснял ему, какую гротесковую, пародийную му­ зыку нужно «Клопу».