Сибирские огни № 08 - 1970

батом, способным на самые невероятные трюки. Несоответствие между добродушной, ленивой внешностью и страшной экспрессией тела и ха­ рактера, может быть, и составляло самое зерно его комического гения. Маяковский, прочитавший отдельно Ильинскому «Клопа», смотрел теперь на телесное рождение своего Присыпкина. Без грима и костюма уже прорезывались черты монументального хама, и этому не могли по­ мешать ни интеллигентный зачесик над лбом артиста, ни очки в рого­ вой оправе. — Хор-рошо! —ревел Мейерхольд, но через минуту гневно тряс ко­ локольчиком: — Кто вас научил этим отвратительным паузам? Развели мхатовщину! Утемповывайте эпизод! Утемповывайте! И вскакивал, сбрасывал пиджак, оставаясь в полосатом джемпере, взбегал, громыхая ботинками, по трапу на сцену. На одной из репетиций он взял у актера Костомолоцкого, репети- рующего роль старого официанта, большое продолговатое блюдо, на котором потом будет лежать гигантский окорок, и вышел из-за кулис. Как будто трансформатор мгновенно сменил ма.ску: все стянутое вперед, в нос, лицо выразило чрезмерное старание, в остекляневших глазах за­ стыла боязнь опрокинуть блюдо, выписывающее вензеля. А бесконт­ рольные ноги в это время пьяно петляли, угрожая падением не только блюду, но и самой личности. Но в петлянии ног намечался уже ритм, словно вступление в музыкальную тему. Официант спохватывался и брад под контроль походку и чуть упорядочивал шаг, зато блюдо начинало, так нырять, что невольные зрители азартно следили за тем, как оно вот- вот перейдет дозволенный угол наклона, и несуществующий окорок шмякнется на сцену. Официант добирался до стола, с грохотом ронял блюдо и сам падал на него грудью; выпученными глазами он таращился в зал, блаженный от собственной ловкости и сомневающийся, что все прошло благополуч­ но. Передохнув, он хватал блюдо и обносил гостей на свадьбе Присып­ кина, бормочущим, пьяным голосом, чтобы не выходить из роли, подго­ няя актеров: «— Реплики! Реплики!» Гости вели свои крикливые разговоры, а блюдо опускалось перед каждым и снова взлетало, и опять опускалось и взлетало, двигаясь вдоль стола, и это условно-пьяное, музыкально-ритмичное движение зачаровы­ вало, давало ритм всей сцене. — Прошу повторить! —крикнул Мейерхольд, мгновенно сбрасывая маску,'и пошел, сутулясь, под аплодисменты на свое место. — Хор-рошо! — азартно закричал он Костомолоцкому, но в конце официантова прохода раздался крик: —Стоп! —Он склонился к Мая-* ковскому: —Володя, зачем ты обижаешь Серебренникову? — Я?! —с изумлением спросил тот, ни слова не сказавший Наталье Ивановне, которая сразу же отлично ухватила манеры Розалии Павлов­ ны Ренессанс. Высокая, круглолицая, с крупными губами, Серебренникова тоже недоуменно остановилась на сцене. — Конечно,—продолжал Мейерхольд.— Разве она плохо читает Розалию Павловну? — Хорошо. .— Так напиши ей монолог, связанный с этим самым окороком. Мастеру не хватало каких-то тактов для завершения ритма сцены. На другой день Маяковский принес Наталье Ивановне монолог: «Товарищи и мусье, кушайте, пожалуйста. Где вы теперь найдете таких свиней? Я купила этот окорок три года назад на случай войны или