Сибирские огни № 08 - 1970

совмещаться не только с богохульством, но и с «Господи, прости ради Христа!», и с винтовочками, нацеленными на врагов революции, точно отразилось в рисунках ¡0. Анненкова, столь понравившихся авто­ ру поэмы. А. Блок писал художнику: «Рисунков к «Двенадцати» я страшно боялся и даже говорить с вами боялся. Сейчас, насмотрев­ шись на них, хочу Вам сказать, что разные углы, части, художественные мысли — мне невыразимо близки и дороги ...» (VIII, 513). И особенно выделил, как «бесспорный», упоминаемый нами рисунок убитой Катьки. Вновь вглядимся в портрет Петрухи. Если правое плечо оказалось у него засло­ ненным наклонившейся луковкой церкви, то из-за левого плеча условными линиями, рвущимися ввысь и в сторону, штыком пе­ речеркивая верх рисунка, торчит красно­ гвардейская винтовка. Лицо Петрухи рас­ положено на косой линии от церквушки к пронзающей стремительности винтовки и над хищной линией ножа, воткнутого в неочерченный окоем рисунка. Рисунок, также «бесспорный» в своей символике: церковь, как нечто бередящее нравственное сознание — «...что-то такое, обо что вечно будут скользить...», винто­ вочка, прокладывающая путь «вперед, впе­ ред», и нож!.. Нож народного возмездия, но и нож человека изуродованного мира, даже просыпающуюся человечность свою способного проявить средствами рогожин- ской окаянности. Поэтому и хотел А. Блок, чтоб на ри­ сунке окаянный, рогожинский «нож» сопут­ ствовал стальной винтовке красногвардей­ ца, призванного пойти в ногу с «державным шагом» истории. В статье «Блок и революция» 3. Папер- ный многозначительно спрашивает: «Мож­ но ли назвать случайной перекличку: «греш­ ный», мающийся любовью Петька, увидев­ ший Спаса, и — сам поэт, неожиданно разглядевший в снежных россыпях вьюги Христа?» Сама постановка вопроса — свидетель­ ство глубокого понимания критиком места и значения фигуры Петьки в образном строе поэмы. Тем досаднее, что вслед за этим вопросом критик нежданно ссылает­ ся на «жертвеннический долг» красногвар­ дейцев и заявляет: «Они не знают, что та­ кое смех, радость, любовь, они отреклись от всего»11. Отреклись от всего? А не сказать ли наоборот, что они предъявили свое право на всю полноту жизни? Разве не в этом революционный смысл поэмы? Мне приходилось уже останавливаться на внутренних связях и параллелизмах лю­ бовного конфликта «Двенадцати» с преды­ дущими лирическими драмами А. Блока. В поэме «Двенадцать» Блок заново решал 1 3. П а п е р н ы В . Самое трудное. М .. 1963, «тр. 92. волновавшие его проблемы, но уже в обра­ зах величайшей социальной эпопеи1. Сопо­ ставляя любовный треугольник «Балаган­ чика» с любовной драмой революционной^ поэмы, я писал, что у Петрухи личная .тра­ гедия не привела к краху человека, ибо ис­ тория, раскрыв выход в революцию, пред­ ставила ему большую полноту общественных связей. , В символически зашифрованных дра­ мах Блока за иронией таилось трагическое содержание: пустынная душа современного- человека расколота, мучительно противо­ речива и одинока. Поэтому и любовь оди­ ноких душ трагична и- пошла. Драматургия Блока не находила выхода из этого проти­ воречия. Лишь в поэме «Двенадцать» эпи­ зод убийства толстоморденькой Катьки как бы завершает длинную цепь исканий не только: драматургии, но и лирических циклов Блока. Частично повторяя ситуации драм «Балаганчик» и «Незнакомка», лю­ бовная тема «Двенадцати» вписывалась в широкую тему общественного возмездия. Вл. Орлов лишь осторожнее, нежели С. Штут и 3. Минц, отбросил эти пробле­ мы, назвав их «малыми правдами», и со­ слался при этом... на самого автора поэмы: «Мысль Блока о несоизмеримости «личных трагедий» с величием происходящего свое­ образно (с поправками на сюжет и харак­ тер) отозвалась в истории Петрухи». По уверению критика, Блок считал, что «все это» (то есть «личные трагедии»), должно перегореть в огне революции. И привел при этом слова Блока о том, что очистительный огонь революции нужно направить в «рас­ путинские углы души и там раздуть его костер до неба, чтобы сгорела хитрая, лени­ вая, рабская похоть»2. В таком контексте приведенные слова поэта действительно могут породить иллю­ зию, будто «малая правда» Петрухи, по мнению и самого Блока, может рассматри­ ваться как порождение распутинской за­ хламленности души, проникнутой ленивой, рабской похотью. Увы, приведенные слова А. Блока ника­ кого отношения не имеют и не могут иметь к «проступку» злополучно влюбившегося Петрухи. В дневнике от 7 августа 1917 го­ да, то есть еще до Октябрьской революции, размышляя о «задачах русской культуры». Блок высказал гениальную в его условиях догадку, что развитие промышленности яв­ ляется одним из условий подчинения буй­ ства Стеньки и Емельки (то есть крестьян­ ской стихии) организованности, по терми­ нологии поэта: «волевой музыкальной вол­ ны». В этой связи поэт и упоминает о со­ циальной задаче преодоления ленивой, раб­ ской похоти, а, по существу, русской «об­ ломовщины». Если уже ссылаться на оценку самим поэтом того, что, по мнению критика, пред1 А н а т. Г о р е л о. в. Подвиг русской литературы. Л .. 1957, стр. 426. 2 Вл. О р л о в . Поэма Александра Блока «Двенадцать». М .. 1967, стр. 87.