Сибирские огни № 08 - 1970

всяческими условностями, и в жизни и на сцене просто поражала и покоряла своей непосредственностью. Неуемная, бур­ ная, как вулкан, при своих остро-харак­ терных данных, она могла совершенно не заботиться о яркости образа. Режиссер Тезавровский, который в 1928 году ставил спектакль «Рельсы гудят», при распреде­ лении ролей сказал знаменитую фразу: «Вы считаете эту роль бледной? А мы по­ ручаем ее Мильтон — станет яркой». И это было правдой. В любой роля Эмилия Да­ выдовна находила ту изюминку, которая становилась украшением спектакля. В ра­ боте над ролью режиссеру нужно было ее лишь сдерживать, ■отбирая из фейерверка актерских предложений наиболее интерес­ ные. Актриса прекрасно развитой интуи­ ции, Мильтон во всех ролях представала со своей темой, своей яркой характерно­ стью и специфичным юмором. В правде этих слов я тотчас убеждался, когда входил в зрительный зал. Увешан­ ная авоськами со всяческими покупками, Мильтон, исполнявшая роль властной же­ ны-самодержицы, появлялась на сцене, й зрители встречали ее дружным хохотом. Она ничего еще не произнесла, только во­ шла, остановилась напротив супруга и смо­ трела на него исподлобья каким-то спокой- но-з*амораживающим взглядом. А супруг под этим взглядом осекался на полуслове, немел и ежился. Встречаться с Эмилией Давыдовной за кулисами после очередного ее выхода на сцену было очень интересно. Она и здесь, в беседе со мной, кажется, продолжает ту же игру: ее внимательно-изучающий, за­ вораживающий взгляд я ощущаю и на се­ бе и тоже чувствую, что начинаю ежиться, как будто не я, а Мильтон’ расспрашивает и старательно изучает меня. Скажет фра­ зу и следит за моим восприятием, как я записываю, какое впечатление производит на меня ее рассказ. Через некоторое время, уже в Новоси­ бирске, я увидел Эмилию Давыдовну в спектакле «Ужин в Сан-Лисе». Здесь она предстала передо мной в роли актрисы, ко­ торую неожиданно пригласили в замок и попросили сыграть благородную мать ге­ роя пьесы. Вновь я увидел значительную фигуру, вновь внимание зрительного зала было приковано к этой высокой, немоло­ дой и удивительно лиричной женщине. Она не изменила ни голоса (разве что ста­ ла говорить несколько напевно), ни лица, но была совершенно иным человеком — мягким, чуть сентиментальным, а порой неожиданно озорным. Казалось, она глубо­ ко взволнована судьбой своего названо­ го сына, способна искренне растрогаться, рассказывая о детских проделках, о раз­ ных милых подробностях, которые тут же непринужденно фантазирует. Но неожи­ данный озорной, проверяющий взгляд вдруг выдает, что перед нами лишь игра в «маму». - После спектакля мы вновь встретились. И на этот раз Эмилия Давыдовна продол­ жала жить жизнью своей героини. Она бы­ ла лирична в воспоминаниях, взгляд ту­ манился слезой. Признаюсь, при всем сво­ ем близком и весьма продолжительном знакомстве с актерской средой я не вспом­ ню случая, чтобы «шлейф роли» был та­ ким продолжительным, чтобы «круг», в ко­ торый заключает себя актер, оказывался столь устойчивым. Мне вспомнились рас­ сказы о непрерывных тренировках Тати­ щевым всех краснофакельцев на сосредо­ точенность внимания, знаменитые часы тишины за кулисами во время спектаклей, считка ролей во время гримировочного об­ ряда —какой, оказывается, могучий эф­ фект приносит подобный тренаж, если он войдат в плоть и кровь! Мильтон сыграла в «Красном факеле» множество ролей —Изабеллу в «Даме-не- видимке», донью Сирену в «Игре интере­ сов», Мишетту в «Зеленом попугае», Мэри Маги в «Мобе», Дуньку в «Любови Яро­ вой» (в этой роли, чрезвычайно острой самой по себе, Мильтон упревали в излиш­ нем шаржировании, «в утрировке типа»)1. Неожиданностью для меня было узнать, что Мильтон в спектакле Татищева играла в «Собаке на сене»... Диану! Но в возможно­ стях актрисы быть лиричной я убедился на спектакле «Ужин в Сан-Лисе». Очень хвалили рецензенты Мильтон-Беатриче в «Слуге двух господ» К. Гольдони. «Злую карикатуру на профсоюзного бюрократа» — предфабкома Трощину в спектакле «Чу­ дак» А. Афиногенова рецензент, с одной стороны,* не принимал, исходя из общего замысла спектакля, а с другой, не мог удержаться от комплиментов в адрес ис­ полнительницы: «очень смешно», «по обык­ новению блестяще ведет в гротескном пла­ не роль Трощиной Мильтон»* 2. Мильтон в своем творчестве была й осталась сторонницей татищевского требо­ вания: в театре все-должно быть как в те­ атре. Она даже и не пыталась овладевать чуждым ей языком мхатовцев. Совершенст­ вовалось ее мастерство (а друзья, говорят, что она растет от роли к роли и по сей день), менялись пьесы, режиссеры, но прин­ цип оставался прежним. И в этом, если хо­ тите, заключалось спасение для актрисы. Сегодня она признанный мастер своего те­ атра. Может быть, вы не разделяете ее принципов? Прекрасно, в таком случае вы можете пойти в другой театр и смотреть других мастеров сцены... «Красный факел» всегда, даже во вре­ мена наивысшего расцвета условно-теат­ рального направления, знал прорывы к ре­ ализму. Наиболее яркими представителями этих принципов среди коренных краснофа­ кельцев были С. Д. Тимохин и, особенно, А. Т. Сапрыкина. ! «Уральский рабочий», 1928 г., 17 октября. 2 Н. Р о й . «Чудак». «Уральский рабочий». СвердЛовск,1 1930 г.. 16 января.