Сибирские огни № 08 - 1970
прежде всего творческое кредо Татище ва, а он владел помыслами своих воспи танников безраздельно. Откликом Бахромова на бурные собы тия эпохи стали, таким образом, роли про рока Иоканаана в «Саломее» О. Уайльда, капитана Хаггарта в «Океане» Л. Андре ева, неистового Принцевалле в «Мойне Ванне» М. Метерлинка. Гореть во имя борьбы со всяческой ру тиной, серостью, ничтожеством тех мещан ских «героев», которыми были заполонены едены театров провинции,— таким деви зом жил юный «Факел» и его актеры. В этом бурном протесте против старого теат ра сегодняшний исследователь без труда найдет известные формулы «эстетического бунтарства», «протеста, не выходящего за рамки внутритеатральных реформ», взамен истинного «созвучия революции». Но оши бется исследователь, если будет столь ка тегоричен в оценках. Благодаря революци онному, вдохновенному порыву молодых ар тистов, да и самого создателя «Красного факела», отвлеченная символика Уайльда, Андреева и Метерлинка неизбежно стано вилась своеобразным откликом на события революционной эпохи. «Содрогается старый мир, слышится зубовный скрежет обреченных владык, ибо час их пробил. Из мрачных тюрем, из душ ных узилищ доносится вещий голос ново го пророка, предвещающего появление Но вого Человека, Нового Строителя. Он при дет — Новый Человек — и скажет миру но вое слово. И пусть отсечена рукой палача голова пророка Иоканаана — мститель при дет. От края до края содрогается старый мир, подымается недавний раб, охватыва ет своей мощной рукой устои старого ми ра и потрясает его до основания». («Лето пись театра», стр. 15). Эти слова — непосредственный отклик зрителя 20-х годов на спектакль «Красно го факела» «Саломея». Вижу вашу ироническую улыбку, чита тель: «Помилуйте! Тончайшая уайльдов ская фантастика и— революционные со бытия в России, изящная символика стра сти и — реальные задачи дня эпохи граж данской войны. Нелепость!» Но таре, именно так воспринимали зри тели «Саломею» в исполнении краснофа- кельцев. Подтверждений тому осталось немало в рецензиях и в воспоминаниях оче видцев. Задачей своей роли Бахромов ставил: «Не быть свирепым, но страшно силь ным»1. Быть сильным — значит являть об разец мужества и стойкости в вере. И да же если мы сделаем поправку на востор- женнобть рецензентов, все равно следует признать, что пророк Иоканаан в исполне нии Бахромова стал образом, созвучным времени. 1 Дневник Л. Бахромова, 4 сентября 1920 г., «Летопись театра», стр. 27. «Океан» Л. Андреева. Туманная сим волическая пьеса. Что можно сказать про роль капитана Хаггарта, командовавшего судном под черными парусами? Кто он? Зачем изменяет своему океану для мирной рыбачьей пристани? Что делает его убий цей? Что толкает вернуться в океан? Ин стинкт пирата-авантюриста? Пресыщение домашним очагом? Что означает конфликт океана и берега — буйный вихрь свободы и рабски успокоенной суши? Где в этом обилии символов ведущее начало? Ответ многозначен, растворен в бесконечных на меках, недомолвках, ассоциациях.. Но совершенно определенным был за мысел Татищева и Бахромова. В основе их решения — гневный протест души пла менной и бурной, возмущенной неправдой жизни. Океан — символ мятежной челове ческой души, «сгорающей в вихре страс тей, но несущейся навстречу лучезарному сиянию солнца правды». («Летопись те атра», стр. 108). Рецензент краснофакельского спектакля писал: «Мысль, безбрежная и свободная, могучая и дерзновенная, разбивает тонкую тину устоявшихся верований, быт мещан ского благополучия, мелких лживых инте ресов, убивающих все великое и краси вое». («Летопись .театра», стр. 108). Неизвестный автор прислал из Елиса- ветграда стихи, где в самом возвышенном стиле воспевает' полюбившийся образ Хаг- гарта-Бахромова: Во всем я безбрежен, порывист, могуч! Я горд и свободен! И я не бессилен: Я, как буревестник, ношусь среди туч!...' \ Сравнение Хаггарта с Буревестником было, конечно, слишком смелым, но не вы зывает сомнений искренняя взволнован ность автора стихов, его увлеченность об разом капитана. Да и как было не увлечь ся Бахромовым, если весь он — воплоще ние юности с ее порывами, страстными взлетами чувств, всепокоряющей стра стью! «Игра отдельных артистов, ' усиливая взаимно один другого, дает эффект кра соты»,— в такой забавной форме выразил свое удовольствие от актерского ансамбля в «Океане» рецензент газеты «Большевик Полтавский» (май 1922 г.). Роли романтических •взлетов. Сколько душевных сил уносят они у исполнителей! Какой нужно обладать виртуозной техни кой, чтобы ежевечерне, не снижаясь, взле тать на ту же ступень эмоций. Бахромову, молодому артисту с неусто- явшейся исполнительской манерой и тех никой, в условиях переездов из города в город, в. голодные годы, приходилось не легко. Однажды произошло несчастье: не зная верных путей подхода к вершинам сценических переживаний, Бахромов сор вался — не выдержали нервы, жестокий ‘ Журнал «Красный факел», 1923, № 1. 11 Сибирские огни № 8 101
Made with FlippingBook
RkJQdWJsaXNoZXIy MTY3OTQ2