Сибирские огни № 08 - 1970

наугад из ее альбома, попросил указать, в какой роли она здесь сфотографирована и... тотчас пожалел о сделанном. Надежда Ивановна резко приподнялась на локтях, села в постели и начала говорить, громко, волнуясь, задыхаясь: — Это факельский снимок... Это я... в роли Альгисты... «Победа смерти»... Игра­ ла служанку... Потом... Надежда Ивановна на минуту умолкла, слышалось только хриплое дыхание, и вдруг— могучее контральто: — Куда все девалось? Ничего, ничего не осталось!.. «Саломея»! Сравнивали, при­ ходили... Говорили, что лучше Коонен... сильнее... И — упала навзничь. Я не знал, что делать. В палате мы были одни. Медсестра, проводив меня, вышла. — Я уйду, Надежда Ивановна! Я вижу, что слишком волную вас своими расспро­ сами... — Ничего,— махнула она рукой,— спра­ шивайте. Когда .вам нужно будет уйти, сама скажу. Я спросил про Татищеву, и Надежда Ивановна стала рассказывать его биогра­ фию. Невольно потянувшись за блокнотом, я спохватился и отдернул руку. — Записывайте, записывайте, ведь вам это нужно,— просто сказала Огонь-Дога- новская и в заключение нашей беседы до­ бавила:—Обязательно расскажите о Тати­ щеве — большой художник был... В ответ на прощальные фразы и поже­ лания здоровья сказала: — Спасибо. При­ ехали — значит не забыта. Это хорошо. Мы расстались. Тогда я не знал, что это навсегда. Сколько, надежд возлагал я на это сви­ дание! Сколько вариантов встречи переби­ рал мысленно. Все оказалось не так, на­ много проще и— сложнее... Огромный талант Огонь-Догановской в пору ее артистической краснофакельской юности лишь разгорался, но уже ослеплял. Не суждено было запылать ему жарким ровным пламенем, что-то надломилось в судьбе актрисы. Началось с «легкого сни­ жения тона», с «заученной размеренности читки», а закончилось бесконечной сменой театров, калейдоскопом ролей, среди кото­ рых так мало было взлетов. ...Я покидал больницу, гостеприимных Лену, Милю Андреевну, директора театра Карла . Борисовича, актеров, с которыми успел подружиться, весь этот тихий и солнечный город с убеждением, что повстре­ чал здесь замечательную трагическую актрису, остановившуюся в начале своего пути. И теперь, когда ее уже нет в живых, оглядываясь на ее путь в искусстве, я уве­ рен, что беззаветная преданность сцене, многолетние странствия вместе с «Красным факелом», выступления Огонь-Догановской в сложнейших трагических ролях можно назвать все-таки словом — подвиг. ЛЕОНИД БАХРОМОВ И ЕГО ДРУЗЬЯ У Огонь-Догановской в краснофакель­ ской труппе близких друзей не было. Ее уважали, любили, но всегда она была чуть в отдалении. Сдержанность стала постоян­ ной спутницей Надежды Ивановны в об­ щении с товарищами. Не то Бахромов — вторая по величине звезда юного «Факела». Его называли «наш- Качалов», половина труппы считала его закадычным другом. Когда, по прошествии многих лет, собрались вместе старейшие краснофакельцы, то на просьбу охаракте­ ризовать облик Леонида Бахромова посы­ пались определения такого рода: «одарен­ нейший артист», «светлая личность», «со­ весть «Красного факела», «честнейший че­ ловек», «скромен и застенчив», «юморист», «наивен и доброжелателен». Для всех при­ сутствующих он остался в памяти идеалом актера и человека. Что за странная судьба — начать так. громкозвучно, а потом уйти со сцены и из жизни, не оставив следа? Нигде, кроме старых газетных рецензий, вы не найдете о нем ни строчки. Впрочем, нет! Как раз в книге под названием «Ни дня без строчки» Юрия Олеши мы и встретим упоминание о> Бахромове (настоящая его фамилия Стад- ниченко). Пусть же Юрий Олеша и позна­ комит нас со своим другом детства. «На батарею приезжал ко мне Стадии- ченко. Ах, какой он был красивый парниш­ ка! С темными сросшимися бровями, с ши­ рокой, не слишком выпуклой, но сильной грудью, с румяными губами, с горящим взглядом юноши... Я любил его как товарища. В гимнази­ ческие годы мы долгое время сидели с ним на одной парте. Сейчас, когда я служу на батарее, мы не слишком еще далеко ото­ шли от тех лет. То и дело мы рассказыва­ ем друг другу о встречах с преподавателя­ ми и товарищами по классу. — Видел Фудю! — хохочет Стадничен- ко.— Он в сандальях! • — В сандальях!— хохочу и я.---Фудя в сандальях! Фудя —это инспектор нашей гимназии, придурковатый чиновник, кривогубой речи которого умела подражать вся гимназия»1. Можно не сомневаться, что среди самых талантливых подражателей «Фуде» не по­ следнее место занимал Стадниченко-Бахро- ыов. Любовь к шутке, к товарищескому розыгрышу он сохранил на всю жизнь. Окончена Ришельевская гимназия. Сын учительницы и священника, Леонид Бахро­ мов поступает в Новороссийский универси­ тет на физико-математическое отделение. Но подспудно зрело истинное призвание. Предоставим слово закадычному другу Ба­ хромова, краснофакельцу «первого призы­ ва» Константину Валевскому: 1 Ю. О л е ш а , Ни дня без строчки. М., 1965Г стр, 131, 132.