Сибирские огни № 08 - 1970

«Клопа» художественно-политическому совету ТИМа. Ничего себе — чуть не всю жизнь получать отдых только в форме болезни! Среди бела дня, когда он обычно оставался вдвоем с Булькой, вне­ запно заявился Валентин Катаев вместе с незнакомыми мхатовцами. Катаев давно играл роль одной из тех нитей, которые хоть как-то связывали ТИМ со МХАТом. Он затаскивал мхатовцев на спектакли Мейерхольда, и те прокрадывались на Триумфальную площадь как за­ говорщики, пуще всего опасаясь, чтобы про этот еретический поход не узнал Немирович-Данченко (Станиславский был снисходительней). А в зале ТИМа они скрывались от Мейерхольда, который считал их по­ досланными соглядатаями. Тимовцы изредка навещали МХАТ бо$ее открыто, но тоже предпочитали, чтобы Мастер не знал об этом. Вчера Катаев ничего не успел сказать о пьесе, потому что Мейер­ хольд и не спрашивал ничьего мнения. Но сегодня он со щегольским одесским акцентом, произнося «ш» почти как «щ», хвалил «Клопа»: — Хорощо! Роскощно! Они не были близкими товарищами, и вторжение несколько шокиро­ вало Маяковского. Впрочем, шокировало не появление Катаева, даже не то, что он привел с собой толстого не по годам Яншина, недавно просла­ вившегося в Москве в первой же своей большой роли Лариосика в бул­ гаковских «Днях Турбиных». Больной, в шлепанцах на босу ногу, Мая­ ковский чувствовал себя совершенно неприлично оттого, что застала его в таком виде женщина, ее тоже представили, как актрису МХАТа. Она была стройная, белокурая, с ямочками на щеках и походила скорее на спортсменку, чем на актрису. Звали ее Вероника, Нора. Маяковский стоял перед ней громоздкий, босоногий,_застигнутый врасплох, и со злостью поглядывал на Катаева. Нора испуганно пробормотала, заливаясь краской: — О, вы совсем, совсем больны!.. Вот уж неуместен наш визит... Вы ложитесь, пожалуйста! —И от смущения легонько подтолкнула его ро­ зовой ладошкой к кушетке. Маяковский, стесненно усмехаясь, сел, облизнул пересохшие губы и виновато объяснил: — Не понимаю, что делается с моим горлом. Нора убежала на кухню, довольно долго пропадала там и принесла горячее молоко в стакане на блюдечке. — Это с содой... Еле нашла... Я знаю, от ангинн хорошо помогает. Под ее настойчивым и испуганным взглядом Маяковский с непонят­ ным наслаждением выпил довольно-таки противную смесь. Оставшись один, он долго не мог опомниться от этого молодежного налета, и все вспоминались ему под звучанье катаевского голоса белоку­ рые волосы и ямочки на щеках. Тридцатого декабря, превозмогая паршивое состояние, он отправился вместе с Бриком на трамвае по кольцу на Триумфальную площадь. В не­ уютном фойе члены худполитсовета и приглашенные рассаживались на скрипучих венских стульях. Сберегая силы для чтения и разговора, Ма­ яковский вяло порадовался Тарасу Кострову, слабо вознегодовал при виде Гроссмана-Рощина. Мейерхольд усадил автора за столик, сам сел сбоку, снисходительно и загадочно оглядел советчиков, будто заготовил им великолепный сюр­ приз. У профессиональных критиков было одинаковое выражение опыт­ ных дегустаторов: брюзгливая готовность безошибочно раскушать все, что преподнесут. В перерыве между чтением и обсуждением Маяковский не встал с места, курил, опершись о столик, раздражал дымом горло, покашливал.