Сибирские огни № 08 - 1970

•— Читаемость Маяковского слаба, потому что в его работе есть йерегибы! Голос поэта загремел в полную силу, словно ни гриппа не было, ни ■надорванных связок,— во всю страдальческую силу, будто и впрямь это была последняя мобилизация: — Я хочу учиться у вас, но оградите меня от лжи. Чтобы не веша­ ли на меня всех дохлых собак, всех этих стихов, которых у меня нет. Та­ ких стихов, какие приводили сейчас, у меня нет! Понимаете — нет!! Зал внезапно зааплодировал, и Маяковский сошел по лесенке, сел, слушая, как новый оратор старается стереть след аплодисментов: — Я сколько угодно приведу примеров непонятных стихов Мая­ ковского. Что это значит: «А если веселостью песьей закружат созвез­ дия «Магги»? А это что такое: «На чешуе жестяной рыбы прочел я зовы новых губ»? «Морду в кровь разбила кофейня, зверьим криков багрима»? Имеет ли все это отношение к революции? Все это непонятно. ...Сколько еще придется подниматься по этим ступенькам? На Гол­ гофу восходят один раз. Почему же он должен без конца всё всходить на Голгофу?.. — Это написано в тысяча девятьсот девятом и тысяча девятьсот десятом годах,— сказал он с безысходной тоской.— Вырывать куски из контекста и этим доказывать непонятность — значит заниматься демат гогией. Возьмите, например, «но паразиты —никогда». Что это значит? Какие насекомые— блохи, клопы? Что они — «никогда»? Это не имеет никакого отношения к борьбе пролетариата с капиталом, потому что это вырвано из контекса. На кафедру взошел еще студент и сказал о непонятности одного сти­ хотворения. Маяковский вслушался в строчки и повернулся к аудитории: — Товарищи! Выясняется: стихотворение, которое непонятно, не мое, а Хлебникова. Слушатели захохотали и зааплодировали. — Так всегда бывает: или не мое стихотворение, или так вырван ку­ сок, что получается бессмыслица. В последних рядах вскочила студентка и что-то затараторила, тыкая рукой в сторону Маяковского. — Не машите ручкой,—рявкнул он.—От этого груши с дерева не ссыпятся, а здесь человек на трибуне... Я поражен безграмотностью ауди­ тории. Я не ожидал такого низкого уровня культурности студентов вы­ сокоуважаемого учреждения. — Демагогия! —завопил, вскакивая, очкастый студент в первом ряду. Маяковский перегнулся через барьер и с ненавистью, со страшной силой голоса, закричал: — Сядьте! Студент продолжал орать. Зашумела аудитория. — Сядьте! Я вас заставлю молчать!! В тишине Маяковский, пошатываясь, пошел с кафедры, сел на ниж­ нюю ступеньку и закрыл глаза, погрузившись в какое-то темное вра­ щение. Расстроенный председательствующий сказал: — Есть предложение разговоры прекратить и читать стихи. Товарищ Маяковский, просим прочесть «Левый марш». И Маяковский опять поднялся, прочел «Левый марш». И никто не знает, о чем он думал, когда произносил строки: — Тише, ораторы! Ваше —слово, товарищ Маузер! — Товарищи,—заключил он.—Сегодня наше первое знакомство.