Сибирские огни № 08 - 1970
»з Лондона, что начался путь на сближение и скоро в подлатанном домишке на Гендриковом будет все по-старому. Тогда он восстал про тив гриппа и принялся готовить свою жизнь к Лилиному возвращению. Он подписался сразу на собрания сочинений Маркса —Энгельса, Ленина, Плеханова, на Большую Советскую Энциклопедию, чтобы завести соб ственную библиотеку, без Осипа Брика. Он внес в жилкооператив оче редной пай, желая ускорить этим получение квартиры... А Лиля была уже в Париже. 8 апреля позвонил секретарь журнала «Печать и революция» и за пинающимся голосом объяснил, что в последний момент решено убрать портрет: не на том уровне и не к той дате дан портрет и сочинено приветствие. В этот же день «Правда» попыталась защитить Маяковского-^* статьей Попова-Дубовского о «Бане»: «Автор и постановщик «Бани» создали необычный и для многих непривычный спектакль, нащупывая новую, «цирковую» форму для ши рокой политической сатиры, пытаясь дать образец нового стиля. Прицел политически взят правильно. Но тот примитивный вид бю рократизма, который показан в пьесе — бездельничанье, «без доклада не входить» и пр.,— такой бюрократизм рабочие уже взяли за горло. Ныне бюрократизм штурмуется массами в других его формах — более незаметных, приспособившихся к советской демократии, но не менее вредных. Однако пьеса имеет бесспорные достоинства. Эта политическая са тира остроумно, местами блестяще, сделана». Но какое теперь имела для него значение правдистская статья, ес ли в журнале не появятся портрет и приветствие?! На каком же уровне можно приветствовать поэтов? Кто устанавливает этот уровень —Лебе дев-Полянский, директор ГИЗа Халатов?! Маяковский не видел ни портрета, ни текста и не знал, что же там такое недозволенное напечатано. Утром девятого позвонил Бромберг и позвал посмотреть постоян ную экспозицию выставки в Литературном музее, куда определила ее дирекция библиотеки имени Ленина. Маяковский долго ходил по музею, рассматривал «места Горького», заинтересовался рисунками Короленко. — Художник? — удивился он.— И неплохой. Он еще раз видел свою выставку, нашедшую, наконец. пристанище после мотаний по Москве И Ленинграду... Вот и с выставкой кончено, на вечном приколе она, как почетное, но списанное судно. Попрощавшись с Бромбергом, он задержался на лестничной пло щадке и долго, спокойно, неподвижно смотрел вниз, в пролёт, будто примерял кратчайший путь. Дома он стал готовить себя к вечернему выступлению: отлеживался с термометром и принимал порошки, полоскал борной горло и пил горя чее молоко с содой — восстанавливался, собирал себя по частям. Ни за что не согласился бы он на этот вечер; если б не Ударная бригадф Ребята вовсе не считали выставку списанным судном и наме рены были расширять ее, пополнять. Но денег на это не было, и они упросили Маяковского согласиться на два платных вечера 9-го в Ин ституте народного хозяйства имени Плеханова и 11-го— во 2-м МГУ. Билеты уже продали. Лавут отдал деньги бригадникам, и Маяковский поехал отрабатывать кредит. Вряд ли можно было выбрать неудачнее время- приближалась экзаменационная сессия, комсомольский актив и вообще все добросо вестные студенты сидели по библиотекам, на консультациях, на взаи
Made with FlippingBook
RkJQdWJsaXNoZXIy MTY3OTQ2