Сибирские огни № 07 - 1970

сить его, зачем делать от руки то, что можно напечатать в типографии. Но вопрос остался невыясненным по причине избегания меня им и era коллегами. Таня смеялась, нисколько не обидевшись за дядюшку: — Теперь я заставлю его познакомиться с тобой и объяснить. — Лучше не надо, а? В крайнем случае, уж я с бабушкой позна* комлюсь, старушек я еще могу очаровывать. Таня тоже была художницей, только прикладницей—модельершей. Она показала витрину модного магазина с дамскими шляпками, создан­ ными по ее моделям. — И моя сестра Людмила —прикладница,—обрадовался Маяков­ ский,—Художница по тканям. Вот сколько совпадений соприкасали две их жизни! Таня вдруг погрустнела: — А моя Людмилка не может простить мне, что я уехала в Париж. Она считает меня буржуйкой. А я не буржуйка, я работаю, и часто мне хочется домой... Не в Пензу, конечно, для пензенской жизни я уже ис­ порчена Парижем. А в Москву. — Так этого же ж и я хочу! Да разве не захолустье эта докторская компания?! — Мама с Людмилкой живут стесненно,—продолжала Таня, не слушая.—А посылать отсюда им деньги трудно: нужна валюта, кото­ рая, .редко у нас бывает. Да еще и сестренка требует, чтобы мама не принимала нашей помощи. — Сестренка у тебя молодец. Я ей немедленно организую пере­ вод —напишу своим. — Чего ради? —надменно спросила Таня. — Давай понемногу привыкать, чтобы все дела у нас были общи­ ми,—тихо попросил Маяковский. Лицо Тани, было обращено к нему, а глаза отчужденно отведены в сторону. — Перевод этот нужен не тебе, а им. Не себе ты так гордо отка­ зываешь. Таня вспыхнула до самых ушей, как девочка. Вечером Маяковский счастливый сидел за столом в гостинице и пи­ сал старому другу и распорядителю кредитов: «Лисит, переведи, пожа­ луйста, телеграфно тридцать рублей —Пенза, Красная ул., 52, кв. 3„ Людмиле Алексеевне Яковлевой». Просил без всяких объяснений, словно просто оформлял банков­ ский чек. А объяснение он писал позже — не Лиле, а в «Комсомолку» Тарасу: Простите меня, товарищ Костров, С присущей душевной ширыо, что часть на Париж отпущенных строф на лирику я растранжирю. Вот, Лисит, что наделала книжечка Гехта —твое неосторожное поручение!.. Прошлой зимой, после спокойного свидания с Наташей, он запи­ сал в блокноте формулу любви —чтобы впредь не путать с любовью схожие, но ровные чувства, чтобы высокое потрясение любви отделить от телесного трясения по Пушмину. Тогда ему не хотелось на мороз, а сейчас он выходит в теплую сы­ рую ночь, на пустеющие, но по-прежнему играющие разноцветным не­ оном улицы,—и не колет дрова лишь потому, что где же их выпросишь