Сибирские огни № 07 - 1970

пресными стали жалкие соблазны Парижа. Он готовился выйти на честный турнир в этом маленьком обществе, чтобы не перед хозяевами и гостями, а перед одной только Таней заблистать всем самым лучшим в себе. Когда закончилась музыка, в короткую паузу донесся снаружи от­ даленный грохот, будто по булыжникам Мясницкой проехал ломовой извозчик. — Гром! —удивилась хозяйка.—Наверное, последняя гроза перед зимой. Вот, даже символы подворачиваются под руку вовремя, благослов­ ляя случайную встречу в докторском салоне. Отсюда, вероятно, ни одна мало-мальскад знаменитость не выби­ ралась, не подвергнувшись демонстрированию ее способностей. И от него уже требуют стихов — следующим номером после музицирования. А он и сам хочет читать, ему надо говорить с Таней... Интимный раз­ говор при всех — это можно только стихами. Должно быть, гром продолжал греметь, но за сильным, ^тоскую­ щим голосом не было его слышно: — Он клялся, что страстью и раиных нет. Таким мне мерещился образ твой. Любви я заждался, мне тридцать лет. Полюбим друг друга. Попросту. Не кинь меня в пропасть, будь добра. От этой ли струшу боли я? Мне даже пиджак не жаль ободрать, а грудь и бока — тем более. Таня прижимала к груди концы жемчужно-серого горжета, слов­ но прикрывалась вся узкой полоской меха. Она чувствовала, что только с ней говорит этот большой красивый мужчина — в первые же минуты случайной встречи говорит такие слова, без привычной последователь­ ности ухаживаний, намеков, вымаливания свиданий. В столовой он опять был рядом с ней и сумрачно поглядывал на какого-то мсье в смокинге, с бриллиантовой булавкой в галстуке. Этот молодой, смазливый мсье выделялся спокойным высокомерием и брез­ гливой вежливостью. Разговор на двух языках зашел о живописи, кто-то уже давил эру­ дицией, и Таня, склонив к Маяковскому, как Эльза к Арагону, плечо, спросила: — Хотите, я поведу вас на осеннюю выставку? Патлатый художник напротив, через стол, тоже оказавшийся рус­ ским, крикнул: — Обязательно надо. — К сожалению, Таня, я уже там был. Один. Вопрос по-французски с насмешливой интонацией, заданный брезг­ ливым владетелем булавки, перевела Таня мягко: — И какие же впечатления? Это походило на интервью. Свысока взглянув на вопрошавшего, Маяковский ответил: — Молодые, здоровые люди вместо работы сидят и удваивают свое имущество сомнительным живописным путем. Раньше была одна жена, а теперь две: одна в натуре, а другая на картинке, ну, прямо, как живая. Раньше имел одну собачку, а теперь две. За столом засмеялись и запротестовали, Маяковский усмехнулся: — Я знаю, эстеты Парижа, русские тоже, обидятся. Я не хочу сказать, что не люблю французскую живопись. Наоборот, я ее уже лю-