Сибирские огни № 07 - 1970

«Комсомолка» рассердилась больше самого Маяковского. Она со­ брала вечер комсомольского актива в Красном зале Московского Ко­ митета ВКП(б) и послала приглашение Тальникову. Может быть, впер­ вые за все литературные драки почувствовал Маяковский снисхожде­ ние к противнику из-за явного неравенства сил в свою пользу. Не один Асеев или Брик поднялись за него, а делая боевая газета. Красный зал быстро заполнялся веселой и шумной молодежною массой. Куцая бородка Кострова выглядела пожилой и солидной в этой лихой аудитории. Он долго утихомиривал шум, прежде чем в срав­ нительной тишине начал вступительное слово, в котором о Тальнико- ве сказал: — Вылазкам некоторых еще сохранившихся экземпляров отмира­ ющей породы эстетских критиков должен быть положен предел. — Кто такой Тальников? — крикнули из зала. Поднялся Маяковский, и тишина, насыщенная любопытством, ста­ ла полной. — Где вы, Тальников? —пробасил он.—Выходите! Нет Тальнико- ва. Тальников сделал свое дело, Тальников может сидеть дома... Ребята в зале опять не выдержали: — Что сделал Тальников? — Плюньте на Тальникова, читайте стихи! — Стихи будут. А о Тальникове сейчас узнаете. Что новое случи­ лось, из-за чего собираем вас? Новое то, что новая поездка за Грани­ ну. Вы скажете: —Ну, так и езжайте! —Так нет же, уцепился за шта­ нину Тальников. Он все понимает, но ему все не нравится, он называет мои стихи шваброй. И вот я прошу через голову критика прорецензи­ ровать книжку... Стих об индейце кончается у меня такими строчками: Подумай о новом агитвинте. Винти, чтоб задор не гас его. Ждут. Переводи, Коминтерн, расовый гнев на классовый. 1 альников пристал — какое мое дело? Как будто Коминтерн без меня не знает, что ему делать. Правильно заметил товарищ Катанян в «Комсомольской правде»: «Как же в таком случае быть с Пушкиным, который писал: «Волнуйся подо мной, угрюмый океан»,— как будто океан без Пушкина не знал, где и как ему волноваться...» Потом Маяковский прочел новое стихотворение: — Их стих, как девица, читай на диване, как сахар за чаем с блюдца,— а мы писали против плеваний, ведь, сволочи, все плюются. Теперь для меня равнодушная честь, что чудные рифмы рожу я. Мне как бы только почище уесть, уесть покрупнее буржуя. Поэту, по-моему, слабый' плюс торчать у веков на выкате. Прощайте, Тальников, я тороплюсь, а вы без меня чирикайте. Резолюция собрания была внушительно краткой: «Командировать товарища Маяковского за границу». Скромная, тоненькая, без печатей, она легла в кармане рядом с командировочным удостоверением и красным, нарядным заграничным паспортом. Паспорт нужен таможенникам на границах, он был пропу-