Сибирские огни № 07 - 1970

Мама всю жизнь помнит эти проклятые строки, но она не знает и никогда не узнает других слов, написанных Лиле во время трагической ссоры, которая излилась в «Про это»: «Я ничего, ничего с собой не сде­ лаю — мне чересчур страшно за маму и Люду». — Эк, куда завела я разговор,— воскликнула Александра Алексе­ евна и засуетилась, будто сбросив и годы, и опасения, и судьбы детей, и побежала на кухню. Маяковский пробасил вслед. — Совершенно верно. А то я уже начал вспоминать Франсуа Вийона: Я — Франсуа! Чему не рад. Увы, ждет смерть злодея. И сколько весит этот зад, узнает эта шея. Александра Алексеевна чувствовала себя виноватой и старалась изо всех сил направлять застольную беседу не в тревожное будущее, а в такое или сякое, но уже отжитое прошлое: — Людочка, наверное, помнит, как покойный отец говорил вам, детям: кроме образования и здоровья, я не оставляю вам никакого на­ следства... То доброе наследство. Все вы у меня сильные, работящие, не­ зависимые. Вот ты, Володя, все воюешь. Так то у тебя от дёда, от отца моего Алексея Ивановича Павленко. Он и умер на турецкой войне. Ка­ питаном был, имел Георгиевскую медаль «За службу и храбрость». А стихи — это от бабки по отцу, от Ефросиньи Осиповны. Не помню, гово­ рила я тебе или нет. что исторический писатель Григорий Петрович Да­ нилевский приходится тебе через нее двоюродным дедушкой. — Говорила, говорила,— успокаивающе, покровительственно отве­ тила за него Людмила. — А я где-то мельком читала,— вмешалась Ольга,— что потомки Пушкина породнились с Данилевскими. Не знаю, с теми ли... А что, вдруг ненароком раскопают ученые, что Пушкин и Маяковский — родня! Она засмеялась, и ее более светлое и тонкое, чем у Людмилы и Во­ лоди, лицо засветилось любовью к брату, а глаза подтрунивали над ним, а в общем-то ей хотелось, чтобы к изумлению всего мира вдруг бы да обнаружилось такое сенсационное родство. — Об этом я ничего не знаю,— равнодушно сказала Александра Алексеевна — Где уж нам уж Александра Сергеича,— усмехнулся Володя.— Нам за глаза и Григория Петровича.—Он поднял бокал с вином и ска­ зал старшей сестре: —Поздравляю, Людочка, с тем. что рабочий класс Трехгорки признал тебя своей в доску и дал квартиру! Людмила работала в мастерской аэропечатания при Трехгорной мануфактуре, первой и единственной пока в России. Она была перво­ классным мастером аэрографии — рисования под сжатым воздухом путем тонкого распыливания красок по ткани. А по совместительству преподавала во ВХУТЕМАСе. Воистину, работящая и независимая женщина! Хорошо, что живут они втроем, нераздробленные, подпирая друг друга,— кровная родня, которой не приходится выяснять и менять отно­ шения. Неохотно возвращался Маяковский на ночевку в Гендриков. На пу­ ти между двумя квартирами, под временной, тряской крышей промерз­ шего трамвая всё искали своего адресата неприкаянные строчки и вдруг тихонько, неуверенно, заторкалиеь в дверь ялтинского балкона.