Сибирские огни № 07 - 1970

Одно из важнейших культурнейших благ — водой кипяченой наполненный бак. К вечеру он позвонил на работу Оле и услышал обрадованный и, как всегда ироничный, голос сестры. .— Слава богу, приехал! Л мы тебя ждем не дождемся на новоселье. Уже несколько дней живем в новой квартире, перетащились без по-мо- щи нашего единственного мужчины. Ну, ладно, мужчина, завтр-а обя­ зательно приезжай. Слышишь? Запиши адрес! — Как здоровье мамы? — спросил он, идя на привязи длинного шнура в свою комнату, чтобы взять блокнот. — Все хорошо. Записывай. Студенецкая улица, Шмитовский проезд 2 Г, Трехгорный, квартира 14... Красный большой дом с балконами, тре­ тий подъезд от конца, третий этаж. Маяковский записал адрес на тех же страничках, где был рассказ Ивана Козырева о вселении в новую квартиру. Он поднимался на третий этаж по полированным ступеням из мра­ морной крошки. В прихожей пахло олифой, пол первозданно блестел и не скрипел под ногами. — Явился! —провозгласила Людмила, открывая дверь, и тотчас вышли мама и Оля. И, как всегда, негромко прозвучал сквозь возгласы сестер расслабленный от счастья голос мамы. И незнакомая квартира сразу стала своей. Вокруг все поднимаются с насиженных, одряхлевших мест — ог Ивана Козырева до мамы, от Свердловска до Москвы, от ВИЗа до Трех­ горки,— а он стоит на мертвом якоре в глухом Таганском переулке, и кажется, что было там новоселье не два года назад, а в незапамятные времена, что всегда он так и был полухозяин, полусемьянин, полусво­ бодный. И стихи, предназначенные для дома в Тендряковой, прошли насквозь, как радиоволны, не встретившие приемника. — Володя, чем ты расстроен?—спросила Александра Алексеевна, хлопоча возле стола. — Разве? Это, наверно, какой-нибудь стишок лез в голову, а я его не заметил. Нет, мне хорошо у вас, мамочка. Александра Алексеевна недоверчиво вздохнула. Она все куталась зябко в теплый платок. В необжитой, зимой заселенной, квартире было в общем-то тепло, но еще чувствовалась какая-то неуравновешенность, нестабильность температуры, будто в теплоте были распылены пульве­ ризатором частички холода. — Больше всего я боюсь,— сказала Александра Алексеевна спо­ койно, задумчиво, только взгляд стал угрюмым,— что кто-нибудь из моих детей умрет раньше меня Я не хочу переносить этого. Володя, ты должен меня сам похоронить. Володя ничего не сумел ответить, смятенно взглянул на Ольгу, взы­ вая к помощи, и сестра тихо сказала: — Ну, что уж вы, мама, опять... Все мы вас переживем, а Воло­ д я—особенно. Вон он какой здоровый и красивый! — Почему — опять? — встревожился Володя.— Вы так не первый раз говорите, мама? Ну, эго же нельзя, такое же совсем не для раз­ говора. — Она за тебя боится,— напрямик сказала Оля.—< Она всю жизнь нас спрашивает, почему ты написал: «Не поставить ли лучше точку пу­ ли в своем конце». — Замолчи, пожалуйста,— негромко, протяжно попросила мама. — Я никогда ничем не огорчу вас, мамочка,— сказал Маяковский.