Сибирские огни № 07 - 1970

каскета, пробитая1 пулей врагов кубинской революции, вызывает целую цепь воспоми­ наний: «Когда-то давно отец показал мне фуражку с твердым поблескивающим ко­ зырьком. Черный верх ее пробит пулей. Это была фуражка деда, сраженного на баррикаде где-то в районе Никитских во­ рот во время революции 1905 года...» Но все эти рассуждения о характерной (!) творческой манере не выдерживают крити­ ки хотя бы потому, что эти злополучные «Маленькие рассказы о Кубе» принадлежат Сергею Федоровичу Антонову, однофамиль­ цу Сергея Петровича. Этот курьезный слу­ чай со всей очевидностью доказывает, что Т. Заморий в своей работе отталкивалась не только от самого творчества писателя, сколько от высказанных другими авторами суждений. Факты подгонялись под готовые формулы, этим и объясняется проявляю­ щееся подчас их разительное несоответ­ ствие. А. Нинов шел от отдельных статей к диссертации и книге. Его работа -— плод многолетних наблюдений над современными рассказами, солидные фрагменты ее знако­ мы нам по журнальным публикациям. Его книга, построенная по «мозаичному» прин­ ципу, представляет собой, скорее всего, сборник статей, посвященный развитию рас­ сказа, преимущественно современного. В первой главе А. Нинов попытался вы­ яснить национальные традиции русского рассказа. Мне кажется, что для одной гла­ вы непосильна задача проследить своеоб­ разный и сложный путь развития русского рассказа на протяжении полутора веков. Чтобы по-настоящему выявить националь­ ный тип русского рассказа, необходим ши­ рокий сопоставительный анализ с привлече­ нием зарубежных произведений. А. Нинов строит эту главу на высказываниях выдаю­ щихся русских писателей и советских лите­ ратуроведов, оценки ряда сложных литера­ турных явлений недостаточно обоснованы. Разговор о национальных традициях по­ чему-то оборван. Было бы интересно про­ следить, как же они проявили себя в пе­ риод Отечественной войны и на современ­ ном этапе развития. Это придало бы рабо­ те большую завершенность. Глава не стала бы восприниматься как малообязательный подступ к основному разговору о современ­ ном рассказе. Суть концепции о национальном типе русского рассказа состоит в том, что но­ вый — национальный — жанр русского рас­ сказа «был создан тургеневскими «Запис­ ками охотника» (с. 23). Используя работы своих предшественников, А. Нинов хорошо подчеркнул ту роль, которую сыграл И. Тургенев в развитии русского рассказа. Он пишет: «Свобода и гибкость «эскизной» формы, натуральность, поэтичность расска­ за при внутренней остроте социального со­ держания — вот основные качества литера­ турного жанра, доведенного Тургеневым до высокого совершенства. Формообразующая роль «необыкновенного события», «чрез­ вычайного происшествия» в «Записках охот­ ника» еще более ослаблена, чем в повестях Гоголя» (с. 26). Со всем этим вполне мож­ но согласиться. Но, как мне представляет­ ся, необходимо яснее видеть внутреннюю противоречивость литературного процес­ са,— и то положительное, что внесено тем или иным писателем в литературу, подчас пусть даже в зародышевом состоянии, и нечто такое, что на определенном этапе может затруднять поступательное движение литературы. Вот этого понимания диалек­ тической сложности литературного разви­ тия несколько недостает в работе А. Ни- нова. Говоря о большом вкладе И. Тургенева а развитие русского рассказа, А. Нинов полемизирует с Л. Гроссманом, который писал о том, что в «Записках охотника» зачастую господствует «голый прием нани­ зывания портретов и пейзажей», что «дей­ ствие почти всегда в них отсутствует; ди­ намика не дается Тургеневу; его образы и картины представлены нам в статическом состоянии». Не соглашаясь с Л. Гроссма­ ном, А. Нинов утверждает, что «здесь про­ явилось своеобразие национальной формы рассказа, резко выявленное Тургеневым» (с. 26). Не слишком ли просто решается здесь вопрос? Этак можно все относить за счет национальной формы. Но предполо­ жим, что А. Нинов прав. Однако и в этом случае никуда не уйдешь от вопроса: на­ сколько эффективны отмеченные Л. Грос­ сманом тургеневские приемы, насколько они соответствуют жанровой сути расска­ за? И почему впоследствии эта «националь­ ная форма» выявила и свои отрицательные черты, стала сковывать развитие расска­ за и возможности новеллистов? Почему А. Чехову пришлось совершить «подлин­ ный переворот в искусстве короткого рас­ сказа»? А Нинов пишет, что «в рассказах Че­ хова возрождалась на новой основе пуш­ кинская художественная традиция» (с. 33). В другом месте: «В произведениях Чехова развита и обогащена изначальная пушкин­ ская линия русской прозы с характерными для нее гармоничностью и лаконизмом. И в самом жанре Чехов выявил и утвердил то, что составляло коренную национальную традицию русской повести И рассказа (с. 36) Есть ли здееь необходимая яс­ ность? Если Чехов возрождал пушкин­ ские традиции, то, значит, Тургенев отсту­ пал от них? Но в то же время пушкинская «линия» — национальная, таковой же яв­ ляется и тургеневская. Но общеизвестно, что в структуре рассказов Пушкина и Тургене­ ва есть существенная разница. А. Нинов развивает ту концепцию о чисто русском рассказе, которую выдвинул А. Твардов­ ский. Последний выводит начало такого рассказа из «Записок охотника», хотя й оговаривается, что он идет, возможно, и из большей глубины. А Нинов попытался под­ верстать под этот тип рассказа и новеллы Пушкина, которые не очень-то созвучны