Сибирские огни № 07 - 1970

злободневны, носят не отвлеченный, а прак­ тический характер. Разногласия возникли по вопросу о сроках сева. Перед нами те­ перь не начинающий экономист Васильев, а зрелый специалист, смело и последова­ тельно отстаивающий свои взгляды. «— Все мы с вами прекрасно видим,— убежденно и с расчетами в руках говорит Васильев,— где посев произведен в нор­ мальные сроки— там сорняков меньше, а урожай выше. Три года опытов Кириллова дают ясный ответ — нельзя бросать семена в непрогретую почву! — Со своими учеными рассуждениями вы подведете нас под наказание, вот и все! — бросил Зубенин. — А у вас, Николай Васильевич, по- моему, совсем нет заботы об урожае,— воскликнул Васильев.— Вам только в срок перед начальством отчитаться, а вырастет или нет — наплевать». Васильев и раньше говорил Никифорову об этом и успел его убедить. И тем не ме­ нее после хорошо разыгранного многозна­ чительного недоумения Зубенина: «Доволь­ но странно, товарищ Никифоров, твой за­ меститель считает допустимым обсуждать: выполнять или не выполнять график, уста­ новленный директивными организация­ ми...»,— Никифоров соглашается: «Да, ре­ шения надо выполнять». «— Зря вы держите в совхозе агроно­ ма, Иван Федорович,— раздраженно ска­ зал Васильев и вышел». А далее события разворачиваются еще более драматично. И они затрагивают не­ что самое существенное в духовном мире положительных героев романа — Никифо­ рова и Сибирякова. «— А ведь действительно немножко странно,— заметил Сибиряков,— специали­ сты внедряют новое дело, обещают успех, а мы в роли консерваторов выступаем... — Эх, Артамоныч! — Никифоров вышел из-за стола, сел на диван рядом с Сиби- ряковым.— Я иной раз думаю: в отставку надо подавать... Плохо мы помогаем спе­ циалистам. Отчасти по незнанию, а больше по выработавшейся с годами привычке обходить острые углы, боимся, что нас мо­ гут наказать в случае чего... за собствен­ ную шкуру дрожим. А настоящие-то люди... —- Рассуждаешь ты правильно, а вот поддержать специалистов не хочешь. Ис­ пугался. — Если говорить честно: испугался! Зу­ бенина начал побаиваться, надоело уже объяснения давать по всем кляузам. А ведь, похоже, и ты его побаиваешься? Вот попробуй поддержать Кириллова — сейчас же начнет писать: контрреволюция...» Никифоров в романе, в конце концов, не испугается и поддержит Кириллова; Леонид Иванов напишет мажорные завер­ шающие сцены, но в действительности до победы было еще далеко. Зубенины еще прочно сидели в своих креслах, а в лите­ ратуре появлялись преимущественно про­ изведения о процветающих колхозах без тени каких-либо трудностей, сложностей, или, тем более, серьезных конфликтов. Любопытно, что герои романа «Сиби­ ряки» в подавляющем большинстве реаль­ ные люди с подлинными именами и фа­ милиями. Вплоть до Зубенина! Начинаю­ щий романист полагал, что он должен быть во всем верен действительности и го­ тов был предъявить документы своих ге­ роев, если кто-нибудь усомнится з их под­ линности! 2 Активно Леонид Иванов вступил в ли­ тературу со средины пятидесятых годов. Это были годы существенного перелома в ходе развития советской литературы, обус­ ловленного крупными общественными сдви­ гами в нашей стране. Это был период вос­ становления ленинских принципов во всех областях государственной и общественной жизни. В тезисах ЦК КПСС «50 лет Ве­ ликой Октябрьской социалистической ре­ волюции» сказано: «Проводя курс на дальнейшее развитие социалистической демократии, партия на XX съезде решительно осудила культ лич­ ности Сталина, который выражался в чуж­ дом духу марксизма-ленинизма возвеличе­ нии роли одного человека, в отступлении от ленинского принципа коллективного ру­ ководства, в необоснованных репрессиях и других нарушениях социалистической за­ конности, нанесших ущерб нашему общест­ ву». (М„ Политиздат, 1967, с. 25). После XX съезда КПСС в литературе нанесены были, наконец, сокрушительные удары по «монументальному» стилю, по иллюстративности и украшательству, по ложной идеализации и парадности, по тео­ риям бесконфликтности и идеального ге­ роя, продиктованным желанием уйти от реальных противоречий жизни, от дейст­ вительных конфликтов. Требованием наро­ да — незамедлительно, сейчас же расска­ зать всю правду об истинном состоянии общества — и вызван небывалый рост ма­ лых оперативных жанров — публицистиче­ ской статьи, очерка, рассказа. Особенно расцвел очерк, ибо он нес в себе аромат неукоснительной достоверности, о которой стосковался, которой жаждал массовый читатель. Как в годы Отечественной вой­ ны статьи И. Оренбурга или А. Толстого, так очерк этого времени первым давал не­ обходимую информацию, первым агитиро­ вал и убеждал. Появился ряд блестящих очеркистов, писателей с большим общест­ венным темпераментом — В. Овечкин, Г. Троепольский, А. Калинин, В. Тендря­ ков, С. Залыгин, Е. Дорош, Ф. Абрамов, Г. Радов и многие другие. Вполне закономерно, что в это время начали появляться и работы, посвященные теории очерка. Это были статьи и самих писателей-очеркистов, и критиков-литера-