Сибирские огни № 07 - 1970

Зовет тебя далекий Гудок фабричный К воротам. — Ничего себе,—жестко проворчал Маяковский.—Подвел парень итоги Десятилетия! Фадеев, тот тревожится, что жизнь еще тяжела н недоделана. А этот —социализм уже построил, всех врагов разгромил. Отдыхать собрался. Брик заглянул в газету и презрительно сказал: — Мало ли чепухи пишут и печатают. — У Молчанова ужасное стихотворение! —воскликнула Лиля, смотря на мужчин погрустневшими глазами.—Постарела, стала некра­ сивой—значит прощай! А прожитые годы? А душевная близость? Неу­ жели это не в счет? Так просто взять и оскорбить целую жизнь! Лиля, непривычно торопясь в словах, защищалась от Молчанова, своими вопросами, своими подсказками ждала ответа, как успокоения и укрытия. И Маяковский, слушая ее, думал о той плачущей женщине, которая прочла сегодня в «Комсомольской правде» стихи о себе. — Он оскорбил и женщину, и революцию,—угрюмо сказал Маяков­ ский, с грохотом отставляя стул, и пошел в коридор. — Собственно, куда же ты? — в спину ему спросил Брик. *— В «Комсомолку»,—ответил тот, показываясь в шляпе и с пальто на руке.— Защищать женщину и революцию. На десятом году советской власти остался один вид дуэлей —на газетной полосе. Я проткну Мол­ чанова насквозь. Я-й-ему отдохну у тихой речки без глухих сомнений. Тарас Костров, объяснив, что Молчанов напечатан в дискуссионном порядке, опубликовал через несколько дней стихотворение Маяковского «Письмо к любимой Молчанова, брошенной им»,— под рубрикой «Мы против снижения цен на человека»: — Прекратите ваши трели. Я не знаю, я стара ли, но вы, Молчанов, постарели, вы и ваши пасторали. И пошли гулять по молодежи, как новая частушка, издевательские строки: Шел я верхом, шел я низом, строил мост в социализм, недостроил и устал, и уселся у моста. Скоро и Авербах выступил против Молчанова с язвительной стать­ ей «Новые песни и старая пошлость». А Безыменский совсем уж свире­ по разделал незадачливого лирика: Ты, братец, грома не достоин и не достоин кулака. Дуэли не получилось. Какая уж тут дуэль —трое против одного! Маяковский подивился энергии, с какой рапповцы навалились на своего же пролетпоэта. Они не побоялись за честь мундира, когда речь пошла не о чистоте почерка, а о чистоте идей революции... Все было подготовлено Лавутом для начала публичных чтений «Хорошо», и тут как раз поэма вышла отдельным изданием. И однажды с утренней почтой Маяковский получил необыкновенное письмо: «Тщетно пытался позвонить Вам по телефону,— очень хотелось сказать Вам спасибо за Ваше «Хорошо»! На Куз*