Сибирские огни № 07 - 1970

Таня села на эту скамейку и раскатала первый метр письма. С за­ теплившейся улыбкой она читала написанное и рассматривала нарисо­ ванное, а Николай, стоя перед ней, держал за коней полосу бумаги и по мере того, как Таня прочитывала, отходил все дальше, пока, наконец, этот бумажный мостик не перекинулся через всю аллею. Хорошо, что здесь не было прохожих. Ветерок парусил бумагу, сбрасывал на нее с деревьев соринки. Николай молча следил за нахмуренно-радостным лицом Тани. И все это сливалось для него с сереньким мартом, со звякающими под ногами льдинками, с замершими, в ожидании весны, кленами, с ку­ стами сирени еще по пояс в снегу. Дойдя до последней строчки, Таня подняла голову и посмотрела на Николая. Он стоял перед ней по-южному смуглый, с выпуклыми, ласково-чер­ ными глазами, в коротеньком, выше колен, клетчатом пальто с поясом, в шапке пирожком Таня смотрела, тихонько смеясь и как бы ласково говоря: «Выдум­ щик ты мой, выдумщик!» Скрестив ноги в черных сапожках, она убрала их под скамейку, и там, стеклянно зазвенев, рассыпалась ледяная решетка. От всего этого на Николая дохнуло таким весенним счастьем, что и этот мартовский денек, и этот голый сквер, и эта скамейка, и эта девоч­ ка, и эта минута показались ему лучшим, что было в его жизни. И уже ничего не видя, а видя только прекрасное (так ему казалось) лицо Тани, он медленно скручивал письмо, все приближаясь и прибли­ жаясь к ней. Таня держала туго натянутое послание и уже знала, что сейчас произойдет, и совсем не боялась этого, а была радостно-счастливой и доверчивой. Руки их коснулись, обхватили рулончик бумаги, и Николай скло­ нился к ее лицу... ...Таня о чем-то вздохнула, прервала воспоминания Николая. — Как твое настроение? —спросил он. — Мне хорошо. Ни о чем не хочется думать. Просто хочется вот так сидеть под луной, глядя на Обь, сидеть и ночь, и день, и столетие. Лишь бы все было так, как сейчас. — Увы, к сожалению, ничего нет вечного,—откликнулся Николай. — Не говори банальностей,—и Таня шлепнула его по руке. Уже светало, когда они разошлись по каютам. Таня побледнела от усталости, чуть не валилась —так ей хотелось спать —и беззвучно сме­ ялась над этим. Николай было сунулся следом в ее каюту, но Таня утихомирила его строгим взглядом. А потом, стоя в дверях, она округло и плавно подняла руку выше головы и так же плавно и горделиво, как царевна, опустила ее к губам Николая, и он начал целовать каждый ее палец, ладошку, запястье, всю руку до самого плеча. И ей это нравилось, и она милостиво улыбалась. Она уснула сразу же, без сновидений, сладко, как это бывает в дектве... И снова было утро. Широко размахнулась Обь. Стада деревьев грудились к воде. У ступенчатых высоких берегов вокруг норок тучами вились стрижи. Из размытых берегов свешивались бахромой черные, будто просмоленные веревки корней. В половодье обрывистые берега, подмытые водой, об­ рушиваются в реку огромными пластами, с березами и соснами. И сей- 1С9