Сибирские огни № 06 - 1970

собностях человека, Валентин. А в каждом из нас скрыт Леонардо да Винчи, или Бородин, которые были учеными и художниками одновре­ менно. Курчатов или Даниэль Иркут. Степень одаренности может быть разной. Но в этом ли дело? Важно определить, кто именно таится в человеке. Сейчас определяют обязательно... Сидели возле круглого столика, черная поверхность которого зер­ кально отражала лица всех четверых: обескураженное у Валентина, за­ интересованные и доброжелательные у остальных. — И ошибок не бывает?.. Ну, в выяснении задатков? —спросил Селянин. — Отчего же? Случаются и ошибки,—Эля вдруг невесело улыбну­ лась.—Со мной, по-моему, как раз и произошло так. Девушка умолкла, словно испугавшись собственного признания, по­ том оглядела всех по очереди. Халила дольше и пристальнее, чем других. — Извините, что я о себе. Но мне надо посоветоваться. Я еще не все до конца взвесила... Не судите строго, если я в чем-то опрометчиво или незрело. Я хочу менять профессию. Все молчали. — Я хочу заняться историей, — Вот... Не я ли предупреждал!...—воскликнул Халил,—Нет, вы посмотрите на нее... Сначала —сверхчистые металлы, теперь —история, всякие там древние папирусы, следы на камне, наконечники стрел... А дальше что? При следующей неудаче?.. Зачем тебе история, скажи? Почему отступничество? И как все будет, если ты здесь, на Земле, а я там —в дальнем космосе, в экспедиции? Ведь я планетолетчик, — Почему ты решаешь за нас обоих? Не надо, Халил. — Но как же так? —по-прежнему горячился он. Эля мягко прервала: — Не надо. Пожалуйста!.. Сейчас речь о профессии, пока лишь об этом. — Хорошо, пусть о профессии, пусть,—не отступался Халил.—Чем работа в лаборатории Бэркли не по душе? Нет, ты скажи, разве не ин­ тересно—сверхчистые металлы? В любой, самой дальней космической экспедиции заниматься можно. Почему история, не понимаю? Валентин напряженно всматривался в выражение лиц, вслушивался в интонации. Халил явно встревожен. Значит, планы и надежды его в чем-то не совпадают с решением Эли?.. Ноэми отмалчивается. Только ли удивлена?.. Она любит Халила, и для нее поступок Эли, пожалуй, не только перемена профессии. Неужели тогда, во время полета к дель­ финьим островам, Халил открылся в чувстве, которое Эля не разделяет? — Все-таки объясни, почему история? —огорченно спрашивал Ха­ лил.—Почему трах-тарарах? Неожиданно почему? Что такое случилось? — Неожиданности нет, Халил. А отступничество... Если уж всю правду, то я изменила прежде всего истории. Ноэми подтвердит... А в лаборатории все поймут меня. И первый Бэркли поймет. Он большой умница и очень душевный человек, наш Бэркли!.. А почему теперь... Я уже сказала: произошла ошибка, когда определяли склонность. А мо­ жет быть, и не было ошибки, а всему виной обстоятельства. Наверное, повлиял он, Валентин, вернее то, что заглянула в его память. Наверное, что-то пришло от разговоров ...ну, об этом шаровидном теле, в котором могли ведь быть и мыслящие существа... В общем, не знаю. И главное ли теперь выяснять причины? Они и вправду были очень разные —Халил и Эля. Он —порыв, огонь, взрыв. А она —словно олицетворение сдержанности и терпения, — Ты и всякие там папирусы?! Не верю!