Сибирские огни № 06 - 1970

ков, по его словам, «со всей очевидностью понял, что писать, хоть и искренне, но так непритязательно, как писал до этого я, нельзя. Нужно было учиться «письму», ли бо бросить его. И я .сразу же после войны сел за чтение русской поэзии, заново пере­ читав все — от Тредиаковского до Твар­ довского». Нужно только себе представить: едва отгремели залпы самой ожесточенной вой­ ны в истории человечества, как человек, про­ шедший эту войну, начинает свое «поэтичес­ кое перевооружение». И, судя по книгам <Л. Решетникова, его творчество непрестанно развивается, оно становится все более по- лифоничным. Свободнее, шире начинает звучать в его стихах лирическая тема. Еше в 1942 году написал Л. Решетников стихотворение «Си не-Дно». Едва уловимой грустью овеяны его строфы: можно только догадываться о чувствах лирического героя — ничего кон­ кретного он не говорит. Но сама музыка стиха — это намек на что-то нежное и свет­ лое, что боишься вспугнуть неосторожным словом. Потом, через несколько лет, появится стихотворение «Девушке, живущей на стан­ ции Тайнинка». Думается, что его лейтмо­ тив — робкое, едва зарождающееся чувство, не в малой степени рожденное созвучия­ ми слов. Какая-то тайна слышится в Тай- нинке, что-то сказочное — в названии «Си- не-Дно». На героинь стихов как бы падает отсвет тех песенных мест, где они оби­ тают. И звенит, звенит Тайнинка Где-то рядом, за стеной. Серебристой паутинкой, Электрической струной. Как-то незаметно в поэзии последних лет утвердилась определенная тенденция к поэтизации неожиданных изломов чувства, неподвластного рассудку. И понемногу даже стали казаться «старомодными» строки о верности в любви. Л. Решетников не считает себя обязанным следовать дежурному повет­ рию. Его стихи о любви — это гимн верно­ сти. Нет, конечно, он, как истинный поэт, да­ лек от унылого и фальшивого морализиро­ вания: ты должен, ты обязана... Он знает, что в жизни все сложнее. Лирический герой Л. Решетникова — это человек цельный, ему свойственно душевное целомудрие, почти лю­ бое стихотворение поэта о любви — про­ славление верности. Герою не нужно «прино­ сить жертвы», «насиловать свою волю» — таков его характер, и верность — одно из основополагающих качеств этого характе­ ра. Перечитайте и наиболее ранние стихи по­ эта («Надежда», «После грозы», «Ель»), и последние («Воспоминание», «После свадь­ бы», «Это верно, что мы, дорогая...», «На Уржумке-реке», «Исповедь», «Вторые пету­ хи»),— поэт в них постоянен, он предан сво­ ей главной теме — теме Верности. Если эта тема необъятна (а иначе и быть не может), то один из ее притоков — лирика, посвященная мужской дружбе. Та­ ких стихов в творчестве Л. Решетникова много-—это и «Прощание с другом» (А. Суркову), и стихи, связанные с поэтичес­ кими свершениями А. Твардовского («Кон­ церт в Будапеште», «Мы стоим на берегу вселенной»), и стихи, навеянные встреча­ ми с товарищами по «литературному це­ ху» — С. Кожевниковым, Вас. Федоровым, А. Решетниковым, и стихи, обязанные сво­ им появлением конкретным живым людям. Среди этих людей боевые друзья поэта, рыбаки, капитаны судов, буровые мастера, геологи, чьими делами, чьими характера­ ми поэт восхищен... В стихах настойчиво звучит тема мужской дружбы, скрепленной совместными ратными и трудовыми буд­ нями. Очень естественно еще одним притоком темы верности становятся стихи «Разговор с моим сыном», «Иванушкам, не помнящим родства», «Ничто на свете не случайно». Когда-то поэт смотрел на мальчишек, играющих «в Чапаева»... Прошли годы, мальчишки выросли — и в разговоре с ни­ ми нельзя было промолчать, не отклик­ нуться на события дня. Очень труден этот разговор, но он неизбежен. Потому что ли­ рический герой и его сверстники знают: Пусть бывали мы преданы Нашей грудной судьбой,— Свою Родину преданно Прикрывали собой. В громе схваток и пламени, В гуле праздничных дней,— Свято верили знамени — Главной вере своей. И от вас мы не тления. Словопрения дым,— А того же горения. Той же веры хотим1 Автор далек от желания свести разго­ вор к пресловутому конфликту «отцов и детей». Его логика неотразима, как неотра­ зим и накал чувств: Потому что покуда Вы — для пуль только медь. Мы же — гильзы. Откуда Вам лететь И лететь! Этот трудный разговор продолжается — потому что здесь не может быть недоска­ занности, недомолвок: Иной, едва расставшись с колыбелькой. Уж матери грозит перстом своим: И черен хлеб, и не мягка постелька, И в очаге не сладок отчий дым. И то не так, и это не по нраву, И все святое — только трын-трава. Да что, сама история державы, И та кругом пред ними не права... Ораторский гневный пафос пронизывает стихотворение. Глубокая убежденность ли­ рического героя в своей правоте, контр­ атакующая мысль, контратакующее чувст­ во — вот чем дышит каждая строка: Он и меня ласкал, наш век. не шибко. На культ, как на икону, не крещусь. Но и сводить свой путь к одним ошибкам Не тщился никогда. Да и не тщусь. 12 Сибирские огни № 6 . 177