Сибирские огни № 06 - 1970

Иван Тимофеевич, на корточках сидящий над рыбой, поднимает голову, пристально смотрит на меня. — Кто это такие стишки придумал? —спрашивает он. — Пушкин. А что, нравится? Старик непонятно хмыкнул, снова принялся за карасей. — И, скажи ты, что это за такая чудо-юдо рыба кит,—минуту по­ молчав, заговорил он.—Уже и чешую ободрал, а она все трепыхается... С озера возвращались вечером. Темнота и тишина затопили землю, и только телега весело тарахтела по лесной дороге,— домой старый и хитрый мерин бежал охотнее. — Однако зазимок не ударил бы, паря,—глядя в небо, сказал Иван Тимофеевич.—Ишь, вызвездило-то как. А у меня еще картошка не ко­ пана, будь она... И неожиданно произнес скороговоркой непривычные для себя слова: — Унылая —пора, очей —очарованье... Ишь ты! Очей... Очаро­ ванье... Придумают же такое!.. Старик задумался. — Будто из нашенских мест он был, этот Пушкин-то твой, сиби­ ряк,—снова заговорил он.—Про наши места сказано... Я промолчал. Больно упрям Иван Тимофеевич, возражать ему бес­ полезно. Да и что возразишь? С тепной костер Поэзией степного раздолья овеяна Кулунда! Можно сутки идти и десять, но все так же будет далек манящий к себе горизонт, все так же будет тревожить сердце пронзительная даль, все так же будут кружить орлы над сивыми загривками древних татар­ ских курганов, и только одинокие березы осветят дорогу в ночи... Густой синевою залита степь, и красным глазком вдали мигает ого­ нек одинокого костра. Пастух ли греется у огня, охотник ли там гото­ вит свой нехитрый ужин, и костер кажется в этой глухой степи един­ ственным источником тепла и света. Старичок поднялся от огня, шагнул навстречу: — Далеко ли держишь путь, добрый молодец? Потом пригласил «к столу», разложил на тряпице свой крестьян­ ский ужин, налил в жестяную кружку густого чаю, заваренного неве­ домыми пахучими травами. И как хорошо после ужина лежать на охап­ ке молодого сена, смотреть на звезды и думать о диких временах дале­ кой степной вольницы, и радоваться свободе, одиночеству, тишине. К огню неслышно подойдет лошадь, обдаст твое лицо горячим полынным дыха­ нием, потом долго будет стоять, опустив тяжелую голову, будто в глу­ боком раздумье, и языки пламени будут плескаться в темных зрачках ее неподвижных, жутковатых глаз. А после —много ночей подряд будет видеться тебе один и тот же странный, тревожащий сон: голубая от звездного сияния степь, и летя­ щие по ней кони с длинными гривами, что полощутся на ветру...