Сибирские огни № 05 - 1970

непокрытый, хоть зима была уже вот-вот, а шиферу — и следов не видно... Раз и другой прошел Громсв мимо двора, мимо бородатого дедка в шляпе, который стоял, грудью навалясь на старенькие ворота. Дедок косился на Громова, и тот возьми да так прямо и бухни: — Шифер где? — Какой такой шифер? — вскинулся дедок.— Ничего не знаю! — Да я ж вот .. морду бил за него.. вот тут и бил .. — Каку-таку морду?... Ничего не знаю! — А ты с крыльца вон привстал... Закуска попадала... — Кака-така закуска?.. Вот и весь разговор. 2 На лестничной площадке второго этажа дверь слева — как всегда почти была приоткрыта, но Громов сначала не заметил, вздрогнул, ког­ да его окликнули. — Зайди, Коль!.. — Ну, чего? — сказал он недовольно, уже поставив ногу на первую ступеньку выше. — Да ты зайди, зайди... — Ну, чего? — опять сказал, заходя. Рита стояла, не смея к нему приблизиться, спрятав ладони под мышками, и лицо у нее все еще было бледное, и совсем бескровные гу­ бы, только брови над тихими голубыми глазами чернели ярко — накра­ сила уже брови, Громова поджидая. И он заметил все это и грубовато сказал: — Чего вот .. на сквозняке. — А у меня там все закрыто в квартире,— сказала Рита.— И пла­ ток я накинула... — Вижу платок... — Воды нет на твоем этаже,— сказала Рита. — Откуда ей быть... — Так и холодной нет... — Вот гады,— сказал Громов. — Я потому и жду... Ты приходи. Холодной у меня тоже нет, но горячая — не очень горячая... — Ладно,— сказал он,— раз нету... — Я и говорю,— кивнула Рита, и в тихих ее глазах колыхнулась робкая радость. Громов мрачно сказал: — Я только... это... Ну, некогда мне... — Конечно, что ты,— быстренько проговорила Рита. «Обратает она меня, вот как пить дать, обратает,— думал Громов, поднимаясь на свой на пятый.— Вода вот, то да это тебе... Точно, об­ ратает...» Перед своею дверью он вытащил бутылку, зажал под мышкой и достал из кармана связку ключей, на которой рядом с громадным са­ модельным, от тепляка, висели три поменьше — от его квартиры. Один из этих трех тоже был самодельный, и замок себе Громов тоже сам смастерил — не потому, что боялся за вещи, никаких таких вещей у него и не было,— сделал потому, что за аппаратуру боялся: вдруг раскурочат. го