Сибирские огни № 05 - 1970

— Уйду я от тебя, к Наташке пойду жить. Извергом прямо стал, «обличье человеческое совсем потерял. От людей стыдно. Погоди, ужо сыны-то придут... — Счас, пришли, дожидайся... Минька исподлобья смотрел на сутулые дедовы плечи, туго обтя­ нутые залатанной во многих местах рубахой, на большие, граблястые «его пальцы, собирающие со стола хлебные крошки — и от обиды еле «сдерживал слезы. Нет, не зря ругался Минькин отец с дедом. Не зря называл его «жилой». Теперь вот дед продал сено, а где взять для Бу­ ренки? Что сказать матери? Минька выскользнул в сени. Хотел уйти потихоньку, да вдруг, «злясь, так шарахнул дверью, что она снова открылась за ним. Корову решили резать. Минька сидел на крыльце и чистил песком большой цинковый таз — для мяса и внутренностей. Мать сама не своя ходила по двору, старалась не смотреть на Буренку, привязан­ ную с утра в углу ограды. А та ревела протяжно, поворачивала голову к хозяйке, смотрела ей вслед, будто бы недоумевала — зачем это взду­ мали ее морить, не пустили в стадо. Не встречать больше матери с пастбища свою Буренушку, радост­ но узнавая ее средь стада по белым «чулкам», по широкой пежине на лбу. Не разговаривать больше с ней, не смывать теплой водой тяжелое вымя, не слушать пенья молочных струй, ударяющихся в дно по­ дойника... Услышав в улице копытный цокот, Минька поднял голову и уви­ дел Карпухина. Тот подвернул к ограде. — Кликни-ка мать. Не успел Минька подняться, мать сама вышла из сеней с кормом для курей. Скликая их, направилась к ограде и там, рассыпая вокруг себя мятую картошку, слушала Карпуху, не глядя на него. Карпуха, свесившись с седла, горячо говорил о чем-то, кивал на Буренку, но го­ лоса его Минька за куриным кудахтаньем не слышал. А когда куры по­ утихли, донеслись злые материны слова: — Не надо мне твоего сена... Карпуха выпрямился в седле, замолк. Глаза его сузились. Повора­ чивая от ограды коня, сказал хрипло: — Так — нет? Ну, погоди... Мать не ответила. И лишь подойдя ко крыльцу, посмотрела вслед отъехавшему Карпухе, сказала четко: «Гад!», вздохнула облегченно и даже, как показалось Миньке, повеселела. — Сбегай за дядей Костей, сынок. Он, должно, пришел уже с ба­ зара. Костюха был дома. Он отпрашивался на базар, оставив стадо на подпаска. Поднявшись до свету, успел сходить за пятнадцать верст в район и вернуться обратно Выслушав Миньку, Костюха достал с полки длинный ржавый нож, повертел, положил обратно. Долго стоял в за- •думчивости, вздыхал, почесывал затылок. Наконец, что-то, видимо, при­ думав, взялся за шинель. — Айда-ка, паря. Костюха, привыкший ходить за стадом, шагал широко, размаши­ сто. На нем, тощем и длинном, как на колу, моталась распахнутая шинель. Минька едва поспевал за ним. Навстречу ковылял дед Протас. Несмотря на теплый день, одет он был по-зимнему — в шубе и высоких рыжих чесанках.