Сибирские огни № 05 - 1970

Мать остановилась перед ним. — Что это надулся-то? Опять, поди, набедокурил что-нибудь? — Ничего я не набедокурил. — Молчи уж! А то я не вижу. Губы-то вон как сковородник сдела­ лись. Ложись давай спать. Я пойду гляну, где куры на ночь сели, да стайку закрою. Минька долго еще сидел на кровати. За печкой, среди ухватов и по- мельников, тренькал сверчок-незасыпа. Потрескивая фитилем, лампа- пятилинейка освещала мутно только стол да чувал печной, а углы избы и куть — в пугающем полумраке. Хоть и хорошо в избе, уютно, привыч­ но все, но страшновато одному. Неловко как-то. Минька раскрыл окно, высунулся на улицу. Тихо на улице, стем- иялось совсем. Воздух против дневного заметно отволг, попрохладнел. Белесый дымок из трубы Протасова дома куделькой вытягивался вверх, ж низким, етеклянно поблескивающим звездам. Было хорошо слышно, как побулькивает на перекате речка и визжит колодезный ворот на конце улицы. Одинокий женский голос в речной лощине звал непришедшую домой корову по имени Ночка. Он то замирал, то звал снова, уже в другом месте — протяжный и однотонный: —' Но-очка! Но-о-очка! 5 Отшумливало, откатывалось травой-перекатышем спелое лето. Все дольше стали задерживаться по утрам знобкие, обильные влагой, слои­ стые туманы. Все чаще уныло шелестели по листьям и травам безгром- ные, холодные, будто просеянные через мелкое сито дождики, запоздало поили усталую землю, как бы стремясь омолодить ее, придать свежести, но... Всему свое время. На мысах, где земля не так сильна соками, березы запестрели уже желтыми подпалинами, ранней осенней позолотой. Но эти первые желтые листья лес держит крепко даже в ветреный день, не хочет отряхать до поры до времени, не порадовав людей новым своим недолговечным на­ рядом. Осенью лес не тот, что в пору летнего буйноцветенья. Тогда он мо­ гуч, мрачнодумен, таинственен. Много в нем торных дорог и еле при­ метных тропиночных извивов. И не скажешь сразу — человечьи эти тропы или звериные наброды, и неизвестно, куда они ведут — в боло­ тистые согры или на солнечные поляны. Все вскрывает непроглядная лиственная завеса. Осенью лес понятней и ближе. Он не пугает, не настораживает, в нем много простора и прозрачного горьковатого воздуха. Осенью лес полон света, робости и тихой грусти. Ходить бы по нему, любоваться паутинной сверкающей напрядью, разгадывать на свой лад отстукиваемую дятлами лесную азбуку, пить родниковую воду, да много еще есть на земле такого, что застит иа- темно красоту лесов и речек, перекрашивает в иные цвета, живет неизбывно... Мать долго смотрела на прядку березового леса за деревней. По­ том отошла от окна, села на давку. Руки ее безвольно упали в подол. •М