Сибирские огни № 05 - 1970

как в лесу, не было: деревня видна. В случае чего — удрать запросто можно. Наконец, обогнув раскидистую боярку, ребята увидели пастуха. Костя-богатырь, растрепанный, потный, враскоряку сидел на высокой слежалой копне сена. На такую высь без хорошего разбега ни за что не вскочишь. А кругом копны ходил пестрый с толстой морщинистой шеей бык-двухлеток, топал, разбрызгивая копытом землю, к белыми глазами косил на Костюху. Минька не раз помогал Косте пасти, пока их Буренка привыкала после зимы к стаду. Он знал, что с этим быком надо ухо востро дер­ жать. Чуть заметит пастуха без кнута или палки — хана тогда. — Бич, бич там... на суку,— простонал Костюха, увидав ребят. Он даже не заметил свой бич на плече у Миньки. Поставив корзинку с ягодой, Минька подошел к быку сзади и с оттяжкой врезал по его ногам. Бык от неожиданности и боли взревел и пошел к лесу тяжелым скоком, тряся отвислой грудиной. — По мошне, по мошне его, паразита! — подсказывал Костя, на брю­ хе сползая с копны. Он отошел от сена, прихрамывая и держась рукой сзади, ниже поясницы. Взял у Миньки кнут, издалека погрозил быку: — Ты у меня еще поревешь. Я из тя дурь-то выбью! Костюхе было неудобно перед ребятами, неловко. И надо же впро­ сак попасть с этим быком! Кто же будет после этого его богатырем счи­ тать? Он тут же придумал оправдание: — Заговоренный он. Ераха-чалдон порчу на него напустил. Утром, когда я стадо выгонял, Ераха на крыльце стоял. — А что ему, Ерахе-то? — спросил Минька. — А давно нас мир не берет,— сказал Костюха, поглаживая зад. Еще до войны я ему, Ерашеньке, два рубли задолжал за табак. Таба- чишко был так себе, дерьмо, не стоит тех денег. А Ерашенька с тех пор и стоит вспоперек. — Так ты же, дядя Костя, сам всякие наговоры знаешь, что тебе Ераха? Костя не раз похвалялся на деревне, что в знахарствах разных собаку съел. За это бабка Протасиха и зовет его колдуном, когда они ругаются. Как-то раз Минька подпасил с ним. Прохладно было. Коровы притомились ходить и улеглись на полянке в березняке. Костюха вот­ кнул в землю палку, намотал на нее свой бич, пошептал что-то. «Спи ложись. Пока бич не раскручу, никуда коровушки не уйдут отседа»,— сказал он Миньке. Минька, набегавшись, задремал быстро. Когда под­ хватился да огляделся, ни одной коровы рядом не было. А Костя хра­ пел так, что трава шевелилась возле головы. Минька не знал, будить ему пастуха или нет. Разбудить недолго, а вдруг ругаться станет? Он снова скрючился под кустиком, заснул. Разбудил его сам Костя. Вста­ вай, говорит, бич я уже раскрутил, коровушки подниматься начинают. Минька глянул — и правда. Все коровы были на поляне, будто не раз­ бредались. А с Кости пот в три ручья, рубаха к спине прилипла. И до­ гадался тогда Минька, что никакой он не колдун, а все только приду­ мывает. И сейчас он, Минька, сказал о наговорах просто так, чтоб под- льстить пастуху. Костюха долго думал, как выкрутиться, вздохнул: — Знать оно, конешно, знаю. Покрепче Ерахи. Только глаз у ме­ ня, вишь, простакишный вроде, а у Ерахи-чалдона — черный. Потому евоное слово перешибает.— Костюха помолчал.— Не всегда, правда, только в банный день — Седня как раз суббота и есть,— сказал Яшка.

RkJQdWJsaXNoZXIy MTY3OTQ2