Сибирские огни № 05 - 1970

Лишь са^пй близким друзьям, бывает, о них поведаем. Можно, выражаясь так называемым га­ зетным языком, принять за положительный факт «охот-у за зверем». Несколько хуже выглядит «охота за славой». Дело в том, что от славы нет резона отказываться, ког­ да она пришла наградой за сделанное для людей; но когда погоня за славой стано­ вится самоцелью... И уж совсем непригляд­ но выглядит «охота за женщиной» —да еще с рассказом о своих «победах», пусть даже «самым близким друзьям». Невольно спрашиваешь себя: неужели это сказал тот самый человек, который «огромным ртом Байкала» кричал «тебе призывное «люблю-ю!»? Кому из них ве­ рить? Видимо, в разговор лирического ге­ роя с читателем, разговор доверительный, дружеский, вмешался «третий лишний», на­ верняка несимпатичный одному из собесед­ ников. Потом будут новые —и хорошие —стихи о простых и искренних чувствах, о дружбе и верности («В зимовье», «Какое озеро! Веками...»), а нет-нет, да и вспомнится, как диссонанс, фальшивая нота, так некстати прозвучавшая. А затем .каким-то «вставным номером» рудет выглядеть «Веселый марш» —обыч­ ный «эстрадный текстик», о котором всерь­ ез и говорить не стоит. Дело не в том, что могут покоробить неряшливые строки вро­ де «злу добро подстраивает козни» (более логичным было бы «зло добру подстраивает кЬзни», потому что сила добра, в отличие от зла, не в кознях). Дело в том, что этот «Веселый марш» разрушает образ лириче­ ского героя, созданный лучшими стихами книги. Пронизанное элегическим настроением, привлекает стихоГворение «Скакал ка­ зак...» —оно примыкает к тем, первым сти­ хам, вызвавшим доверие к лирическому ге­ рою. Но и оно перебивается «Песенкой о любви», выдержанной в худших традициях сентиментальных виршей с налетом «жесто­ кого романса». Полюбившийся нам лирический герой — простой, цельный и сильный человек — хо­ рошо знает ценности жизни и цену слова. Он не будет жонглировать словами —они служат ему лишь для выражения своих больших раздумий и чувств. , Другой лирический герой встает за стро­ ками, «Сна»;, , Остановилось время. Как же быть? Стад непригодным ежедневный опыт — теперь ботинок мне не износить и порванные брюКи не заштопать. Да. будет вечен избранный момент,— вздыхает автор, рисуя картины одна дру­ гой мрачнее:' Стараясь свое место уберечь, оратор наш —'не1 старый и не юный — отныне вечно будет нам с трибуны произносить одну и ту же речь. Рассвет навеки солнцем обожжен. И как .застад, ,врасплох в чужих объятьях. в чужих крова!ях наших верных жен, так им и жить теперь в чужих кроватях. Видимо, кошмар последней строфы усилен еще и бичующим сарказмом —«верные же­ ны» оказались «в чужих кроватях» и пре­ будут там во веки веков. Но столь впечатляющие картины, оче­ видно, должны чему-то служить. Ничего подобного —все объясняется очень просто; ...Ужасный сон! Скорей его на слом! Ведь это мне на берегу Арея в избе, набитой доверху теплом, приснилось, что остановилось время. Хочется спросить у автора: а что, если бы это приснилось не «на берегу Арея», а в каком-то другом месте, не в теплой избе, а где-нибудь еще — эти перемены как-то сказались бы на сути стихотворения? Лирический герой э т о г о стихотворе­ ния — болтлив, не ценит слова, порой ему нечего сказать, но он все равно что-нибудь да говорит. И, конечно, он антипод первого. Можно детально проанализировать не­ ловкие строки, неубедительные образы в других стихах. Вот, к примеру, сомнитель­ ная сентенция в «Песенке о чудесах»: ...пьют ли, нет ли —дело ведь не в том: и среди пьющих тоже много трезвых. А в стихотворении «Ковчег» лирический герой обращает внимание окружающих на свои добродетели; Я вам зла не хотел желать. Мог неделю прожить без водки. Подобный подвиг (целую неделю —без водки!), думается, никак не показался бы подвигом тому, п е р в о м у лирическому герою. Можно заметить, что в стихотворении «О, великая Родина...» говорится: В плечи силу нам влили, что. как завязь, густая... А в стихотворении «Все как-то странно получается...» читаем: ...ясно различается тугая завязь мастерства. Почему завязь должна быть густой или тугой —не очень понятно. Можно было бы обратить внимание на другие шероховатости, но, в конце концов, дело не в этих частностях. Суть в том, что безусловно способный поэт Ростислав Фи­ липпов находит свои, незаемные слова там, где он выражает близкие, родные ему чув­ ства. И он же терпит неудачу там, где пы­ тается становиться на котурны, говорить чужим голосом, старается быть похожим на кого-то другого. Как известно, лирик, в отличие от писа­ теля эпического и драматического, является не только субъектом, но и объектом своего творчества. Это значит, что Ростислав Филиппов должен быть строже, непримиримее в вы­ боре лирического героя, ибо для поэта най­ ти героя —значит найти себя.