Сибирские огни № 05 - 1970

— Да не!.. Свидетели — ладно. Вообще! — Ты время выбери,— посоветовал милиционер.— Я не человек, что ли?.. У меня баба, знаешь... Не дай бог кому такой бабы,— и махнул рукой безнадежно.— В общем, выбери так, чтобы никого. Ты да хахаль... — Да нет жа! — упрямо повторил Громов.— Не в том дело, что на­ род... хотя и он тожа... для души, главно, неудобно! Рука у меня — глянь!.. Он протянул милиционеру пятерню, покачал ее, как бы медленно взвешивая, и тот одобрительно хмыкнул: — Ло-па-а-та!.. Такой по шее дашь — пятки треснут... А Громов заторопился вдруг: — Во, слушай!.. Что, если я его не буду?! Не буду. Я вот что, по­ нял?..— он вскинул тяжелые свои руки над головой, и модное его загра-. ничное пальто коротко хрустнуло под мышками.— Я его вот так!., на себе!... Пускай он меня ногами по спине, понял... Хоть что, пускай!.. А я его — и пальцем!.. Принесу вот так...— он облапил курносого милицио­ нера, тряхнул слегка, словно приподнимая и опуская тут же.— Нате, скажу!.. — Э-эй!.. Осторожней! — повысил голос милиционер, освобождаясь от Громова. Зачем-то повел плечами, сказал строго: — Ты не дури, по­ нял!.. Ишь, придумал чего... носильщик! — Тебя как зовут? — спросил Громов, остывая, странно как-то спросил, вроде сочувственно. — Михаил Сергеич зовут... Мишка. — Грубый ты, Мишка, вот что... На жену — баба... Хахаль... У тебя чего, других слов нету?.. — Что я, не человек, что ли? — обиделся курносый. — Ладно! — примирительно сказал Громов.— Я тоже — разве не понимаю?.. Все мы... другой раз... Ты, понял, не обижайся. Ну, пока!.. — Ага, пока... Громов повернулся, и снег снова бросился ему в лицо. Несмотря на позднее время, на остановке была толпа. Стояли как всегда скопом. Громов остановился поодаль. Снег все шел и шел, густой и тихий. За сумеречной его пеленой под темнеющими смутно гнутыми стеб­ лями фонарей холодно серебрились голубоватые конусы света, и была темнота, низкая и глухая, и за просторной и пустынной в этот час пло­ щадью верхние окна противоположных домов теплели в ней ярко, хотя смотрели будто бы очень издалека. Над изжелта-синими витринами тоже повисла иссеченная белым и здесь и там пробитая красноватыми окнами темнота, и каждое окно, светлое и слепое, и пустые балконы были подчеркнуты густой кромкой снега, а справа и позади, оглядываясь, Громов увидел и разноцветный неон, замерший над зданием вокзала, и глухие, подсвеченные багровым дымы за ним, и вознесенную над лестницами виадука елочную россыпь огней, вокруг которых безмолвно роился снег... Было во всем этом что-то новогоднее, было праздничное — такое, когда еще до стакана водки, до шума и сутолоки за столом, еще совер­ шенно трезвый, уловишь ты вдруг в самом себе минуту непонятной ка­ кой-то торжественности и тишины и задумаешься, неизвестно о чем, но очень для тебя важном, и минута эта разбередит тебе душу, заставит, вдруг вспомнить о давно забытом, и воспоминание это будет и радост­ ным и горьким сразу, и будет почти неслышным — было ли не было?.. И защемит у тебя, здорового дурака, сердце, и неизвестно отчего захо­ чется вдруг тебе заплакать...8 8 Сибирские огни № о 113