Сибирские огни № 05 - 1970

И это его почему-то успокоило. •, > Мальчишку пропустили безо всяких, наверное, в фильме и в самом деле ничего такого не было, ни поцелуев тебе, ни раскрытой постели, и Громов обрадовался про себя- а то как бы — рядом? В фойе было людно, шумно, но это была чинная людность и веж­ ливый такой шум, которые он уважал. На эстраде уже кончили играть, музыканты оставляли инструменты и, топоча, сбегали со сцены, народ повалил в центр фойе, и они друг напротив друга прижались плечами к белой, под мрамор, колонне, ожидая звонков. Мальчишка' рассматривал билеты, которые он попросил у Громова, что там, непонятно, было для него интересно, а Громов здесь, на свету теперь, исподволь глядел на мальчишку. Худенький, в самом деле, в чем душа, каждая жилка на виске, и шея из-под домашнего шарфа такая слабенькая, а глазенками так серь­ езно— луп-луп— будто только об умном и думает, это в свои-то три­ надцать или сколько там ему на самом деле... — Дак тебе аппаратуру — батька небось? — спросил Громов, по­ нимающе улыбаясь. У мальчишки светлые бровки кинулись вверх двумя черточками, в серых глазенках промелькнуло что-то вроде испуга. — Н-нет,— сказал негромко и покачал головой. — Сам?— снова как будто не поверил Громов.— Такую аппарату­ ру?— и опять подмигнул.— Ба-атька!.. — Н-нет,— тихонько сказал мальчишка и как будто задумался.— Я живу в детском доме... Громов смутился, подряд была какая уже неловкость, и этой он хорошо знал цену, потому что когда-то его так же спрашивали самого, только он отвечал со злой лихостью, как будто даже гордился тогда, что сирота; смутился и вместе растрогался, тепло поднялось в душе к это­ му пацану, ему захотелось туг же защитить его неизвестно отчего. — Я и сам понял,— сказал он, снова подмигивая.— Тоже с детдо­ ма... Как вспомнишь! — и совсем по-свойски:— Домашников лупите?.. —, Каких домашников? — удивился мальчишка. — Ну, какие в школу ходют вместе... только из дома, что семья есть. Понанесут сала!.. Вот такие шманделки. — Что-что?— наклонился мальчишка. — Шман... кы-хы!.. кы-хы! — закашлялся Громов.— Ну, сало, од­ ним словом... куски — во!.. В сумке принесет! И как будто нарочно раскроет... |-\ — А я и не люблю совсем сала,— сказал мальчишка и почемугто повеселел. — Того ты и худой,— уверенно объяснил Громов.— Я тебе точно! — Да нет,— сказал мальчишка и даже тихонько рассмеялся, как будто Громов шутку какую сказал.— Ну, при чем тут сало?.. Просто конституция такая. — Чего? — удивился Громов. — Конституция,— объяснил мальчишка.— Такой я есть, и все... Марья Эдуардовна со мной замучилась. Хоть, корми, говорит, хоть не корми... — Конституция?.. — Н уда ! Громов недоверчиво хмыкнул — нет, ты понял? Раньше таким со- плестонам в детдоме — уж не в колонии — вообще было нечего делать: затравйли бы... Но, подумав так, застыдился — будто он сам затравил бы.