Сибирские огни № 04 - 1970

— Ну что ты, Леша! С какой стати? Да я почти не работал там у тебя, в котловане-то. Сколько я работал? А главное —что я там сде­ лал? Только мешал. Чудишь ты. — Чудить не я, а ты мастер,—возражал Козырев оттуда, из своей прорабской.—В этом деле ты у нас чемпион. Смысл тут не в количестве работы. Есть кое-что такое, что иногда бывает дороже работы, напри- мер, воззвание комитета, плод твоего, так сказать, вдохновения. А мысль подал знаешь кто? Ты не поверишь —Венька. Ну он, конечно, выпендри­ вался, как всегда. Чудаки, дескать, украшают мир. А мы подумали и решили всерьез./ Как чувствуешь в роли папы? Поздравляю. И все тебя поздравляют. — Спасибо... Я, конечно, стремлюсь понять твою мысль. Можно по­ нять, если как следует поднатужиться. Но все-таки... — Ну знаешь что! В конце концов это дело не твое, а общее. Это Римма там у вас заправляет? Передай ей трубку. Уступив телефон Римме, Анатолий невзначай глянул еще раз на картину. Вблизи хорошо видно было, что в Венькином обличье был изображен он. Это он, Анатолий, стоя в Венькиной позе, с восторгом и страхом глядел на озаренную плотину. Черт знает, какая несуразица: старик-художник перепутал его с Венькой. — Здорово, черти!—сказал он. — Го-о! —ответили ему. — Пришел вот. Соскучился. И раз уж так вышло, открываю пре­ ния. Я за широту и за высоту, а бытовшину по боку! Никаких счетов друг с другом. Он повернулся к Римме, чтобы та обратила внимание, что это ее слова он сейчас повторяет, что он согласен' с нею, согласен! Но Римма не поняла или не услышала. Она углубилась в разговор с Козыревым. — Знаете что, ребята, сейчас во мне очень много радости. — Знаем! — Толя, ты, говорят, сына родил. Небывалый случай в медицине. — Всякой радости! —добавил он, смеясь.—Не только этой! Я си­ жу на крыльце и вижу оттуда, что Римма наша очень красивая. Я хочу ей про это сказать, чтобы она обрадовалась хоть немножко, а то красо­ та погаснет. Но как я скажу? Она же меня не слышит. Та и вправду не слышала. Римма Гобой сидела боком к собранию и, оградив ладонью трубку, говорила Козыреву туда, в его прорабскую: — Ну, знаете, Козырев! Эта ваша лирика... — Радости в жизни мало, хотя она всюду. Просто мы не умеем ее добывать. Но я сегодня другой человек. В меня входят дожди, Венькины насмешки, солнце, девушки, сумерки, денег нету,—все это в меня вхо­ дит, а выходит одна радость. Вот передать бы, а? Провода, что ли, такие изобрести? Слишком уж я счастливый, так нельзя. Кирилл то и дело отворачивался к окну: праздность Анатолия была ему не по душе. — Ну, хорошо, Толя,—не вытерпел он.—Ты здоров, полон сил, у тебя сын родился, и мы тебя от души поздравляем. Но у нас сейчас деловой разговор. Что ты конкретно предлагаешь? Тут Анатолий отметил, что борода у Кирилла не так уж аккуратно подбрита, не выхолена и потому не похожа на наклеенную. Борода при­ росла к Кириллу, стала, наконец, его собственной. И еще он отметил, что раньше Кирилл подолгу стремился его понять и только после того раздражался. — Предлагается радость, даром, просто так. Смешно, правда? Та­ кой дар как принять и куда его деть? Но революция наша продолжается,