Сибирские огни № 04 - 1970

-к Реке Времени, которая будоражит сердце, и пусть они поищут сами себя, как искал он. А потом он их всех уведет туда, на свою высоту. Так, возгордись безмерно и сам ужасаясь сумасбродности этой меч­ ты, он шествовал серединой лестницы. Шествовал, шествовал и вдруг повстречал Ван Ваиыча. — Толя, ты? —обрадовался тот.—Оклимался, браток? Молодчага! А я в баню иду. Ах, как досадно было! Откуда он только взялся, этот Ван Ваныч? Вырос из-под земли... Анатолию хотелось бы додумать до конца свою мысль, поглядеть, во что она выльется. Но тут же он благоразумно ре­ шил, что горевать не следует. Просто нужно считать, что он уже прошел всю лестницу, то есть спустился. Прежде всего тут следовало со всяче­ ским благорасположением отнестись к Ван Ванычу — к тому, кто пер­ вым встретил его здесь, в нижней жизни. — Что ж это ты, Ван Ваныч,— сказал Анатолии.— Еще семи нет, а ты в баню. Да там все заперто. Тот засмеялся и тихонечко так засмеялся, с тайной гордостью. — Эх, Толя! Несведущий ты человек. Да я когда приехал сюда, кем сначала работал? Я в бане работал, кочегаром. Для меня там запо­ ров нету. Пойдешь? И они пошли. — У меня, понимаешь, какое дело, отгул,— стал объяснять Ван Ва­ ныч.—Два дня и воскресенье. И у Даши то же самое три дня, в акку­ рат подгадали. Дашу мою знаешь? Жена... Ван Ваныч неуверенно усмехнулся и покачал головой — не привык он к этому слову. Все ему было чудно до сих пор, что Даша — его жена. — Семья есть, квартиры нет,— начал он, но махнул рукой.— Э, да что тужить, правда? Я палатку тут выпросил у одного, германская па­ латка, закачаешься. Двухспальная. Смекаешь? Уйдем в тайгу, и все... Он подмигнул, как мужчина мужчине, и Анатолию до невозможно­ сти жалко стало Ван Ваныча, этого, всё еще по привычке одинокого и не слишком-то любимого всеми человека. Квартиру для супругов он за­ числил в список будущих своих святых деяний, а Ван Ванычу пока только сказал: — Ничего, Ван Ваныч! В палатке лучше. В котельной, куда они вскоре пришли, Ван Ваныч принялся распе­ кать кочегара: спит, понимаешь ли, а пар не блюдет! Он открыл подду­ вало, открыл топку и сам принялся бросать в нее уголь лопатой, изред­ ка поглядывая на Анатолия: ему нужно было, чтобы признана была его власть. Анатолий молча признал. Потом они вошли в пустой предбан­ ник, заставленный диванами. — Располагайся! Всё наше. Попаримся, как графья. Ван Ваныч пошел в мыльное отделение и стал сливать остывшую в трубах воду, пока не пойдет горячая. Анатолий сидел и думал: люди скупы на ласку. Думают, что ласка — роскошь, а она — хлеб. Без тепла и без признания человек растет вкривь. Им, людям, надо сказать, пусть они пощедрее будут в жизни. Не поймут, пожалуй. Просто уж очень: не будь скупым, будь щедрым, не будь плохим, будь хорошим. Люди обижаются, когда с ними разговаривают просто —младенцы они, что ли? На простую мысль надо чего-нибудь навертеть, тогда может, пой­ мут. Ну что же он... Нет, серьезно, а что он может сделать? Что откроет людям? Как еще мало знает сам! — Сидит и думает! Ты давай не думай, а раздевайся. — Да погоди ты, Ван Ваныч. Заладил! Сядь-ка вот. Я тебе должен одну вещь сказать. Может, не слишком удачный момент, но это ничего,