Сибирские огни № 04 - 1970

Сумасшедшая ночь... Венька с Асей блуждали-блуждали, ездили-ездили на каких-то попутных машинах и оказались над плотиной на ужасающей верхотуре, за которой сразу же в полушаге от края начиналась бездна. Внизу горе­ ли огни стройки. То, что творилось внизу, напоминало деятельность инопланетных существ: слепящий зеленоватый свет и смутный, затаен­ ный гул. — Вот загуляли мы, да? —удивлялся Венька.—Кто не знает, ска­ жет — любовь. — Вот еще глупости! Ася озябла, куртку Венькину она никак не хотела принимать, самого Веньку к себе близко не подпускала, и Венька от всего этого был растерян. —■Ты хороший парень,—сказал он Асе. — Вот еще что! — За всех болеешь, в трудах, в трудах... Бедолага ты моя. •— Вот еще что! — Бог, может быть, создал нас друг для друга. Но я теперь уже не люблю никого. Я хоть и злой, но честный, обманывать не хочу. — Вы так говорите, будто я за вас замуж прошусь. — Обиделась? — Вот еще что! — Заладила! Ты вообще чего увязалась за мной? Ты меня спасаешь? Все меня спасают! Общество по спасению утопающих. А что сами знают? Что умеют? — Плавают...— возразила Ася.—Хотя бы плавают. — Дерьмо тоже плавает. — Я вот рассержусь да закачу ¡вам оплеуху. Нельзя себя растрав­ лять. Знаете, что может быть? Вы еще не знаете. У нас в Новгороде сосед жил, Демкин. Он был несчастный, но ему нравилось быть несчаст­ ным. Он клял весь свет и любил, чтобы его жалели. Один раз его не по­ жалели, а он взял да повесился. Было очень противно. Веньку ущемило, что его поставили в ряд с каким-то Демкиным, который был, конечно, шизофреником. Но он промолчал. Что взять с этой девчонки? Судить она могла только по тем вещам, которые на глазах. Венька разве был у нее на глазах? Она его не знала. В некотором роде он был поэт. Многие годы, сравнивая себя с други­ ми, он думал —поэт ли он? Он видел, как люди, научившиеся рифмовать, сочиняли вирши про весну, и их охотно печатали в канун Первого Мая. По всяким иным поводам эти люди тоже могли составлять рифмы, думая про себя, что они поэты. А желчный Венька их презирал. Он долго ходил около поэзии, потом решился попробовать себя на перёводах, и дело пошло неплохо, он научился подхватывать другие поэтические голоса. Венька не любил вспоминать. Можно было подумать, что эта девчонка для того только и увязалась, чтобы его злить. Но он собрал всю спра­ ведливость, какая в нем была, и рассудил, что она не виновата. Они долго молчали, сидя рядом и глядя вниз, где все кипело и все было за­ лито светом. — Было время, я любил всех подряд,—признался Венька.—Я выни­ мал сердце и предлагал всем. Я не ходил, а парил. Не говорил, а пел. — Вот тогда-то вы и были настоящим человеком. Венька покачал головой: — Был цаца, стал бяка. Ай-яй! Надо исправиться. А жизнь-то, что она мне, приснилась? Или мне стукнуться головой вот об этот камень и отшибить себе память?