Сибирские огни № 04 - 1970

Н И К О П Л И Е Г = >Ш О В Поторопи весну П О В Е С Т Ь З е л ен а я ночь Художника критиковали за то, что он изобразил юношу на красном коне. Где на этой картине даль и где атмосфера? Куда едет юноша верхом на коне и почему этот юноша голый? Художник не умеет писать фактуру изображаемого им предмета. Простим ему, он не классик. Но красный конь! Кони бывают гнедые, белые, черные, серые в яблоках. Где и когда видел художник коня ярко-красного цвета? Что это — дерзость? Пощечина нашему трезвому пониманию правды? Неужели живописец думает, что выходками можно заменить мысль, талант, умение? Нет, не художественное это полотно! Так говорил критик. Взяв на себя роль адвоката, я что-то лепетал про особое видение и про озарение, которое на этой картине, по моему мнению, выражено. Оппонент только развел руками. Он был человек умный, сердечный, не старовер какой-нибудь,—вот в чем состояла моя трудность. Все лю­ ди, которые на картину глядели, согласились с ним, и приговор был таким образом утвержден. Я жалею, почему в тот момент не пришла мне на память другая картина, перед которой когда-то спорили вот так же: «Господа, всем известно, что ночь может быть черная, белая, синяя... Но зеленая ночь...» Художник, изобразивший ночь зеленой, давно уже почитаем всеми. Людское признание,—как должно быть, трудно жить без тебя живо­ писцу, но как ты поздно приходишь и как поэтому дорого стоишь! Что и говорить, после драки кулаками не машут. Но мысленно я все еще спорю. И тут в голову мне приходит догадка: я оправдываюсь—* вот почему я спорю. Молодого героя этой повести я хотел бы видеть на алом коне. I . Т ел еп а ти я Анна Кольцова возвращалась из отпуска. За шесть часов самолет перенес ее на другой край земли. В вокзале, несогласно с аэросервисом, спали люди на полу, радио /