Сибирские огни № 04 - 1970

тикой социал-демократического, больше­ вистского движения. Природа этой нравственности, ее мате­ риалистическая основа раскрывается писа­ тельницей в отношениях Ленина с Горьким. Задаваясь вопросом, что «эти два челове­ ка дали друг другу, за что и почему полю­ били друг друга и чем были нужны друг для друга»,, автор изучает историю их вза­ имоотношений, эпизоды их переписки, мо­ менты «отдаления» и «сближения». М. Ша- гинян решительно выступает против иссле­ дователей и критиков, считавших, что в переписке двух великих людей «только Ленин учил Горького и был односторонне нужен Горькому». Процесс этот, утвержда­ ет она, был взаимным, обоюдным. Ленину был «жизненно нужен» Горький. «Именно как антитеза, а не противник. Горький был художником» (выделено автором.— И. Ш.). Ленинская нравственность — понятие гра­ жданское, социальное, обогащенное не только опытом борьбы предшественников. Владимир Ильич вложил в него новое ка­ чество — действенность, научное предвиде­ ние будущего, мечту о нем. «...Я не могу представить его себе без этой прекрасной мечты о будущем счастье всех людей, о светлой, радостной жизни...— писал Горь­ кий.— Ленин больше человек, чем кто-ли­ бо иной из моих современников, и хотя его мысль, конечно, занята по преимуществу теми соображениями политики, которые ро­ мантик должен назвать «узко практически­ ми», но я уверен, что в редкие минуты от­ дыха эта боевая мысль уносится в прекрас­ ное будущее гораздо дальше и видит боль­ ше, чем я могу представить себе. Основная цель всей жизни Ленина — общечеловечес­ кое благо, и он неизменно должен прозре­ вать в отдалении веков конец того велико­ го процесса, началу коего аскетически и мужественно служит вся его воля...»1 Эти строчки из горьковской статьи 1920 года о Ленине нужны М. Шагинян для объяснения выдвинутой ею концепции ле­ нинской нравственности. Статья Горького, как известно, вызва­ ла тогда у Ленина недовольство, чувство протеста. Позже, как вспоминает Крупская, в последние дни жизни Владимир Ильич попросил ее «перечесть» статью. «Он слу­ шал и смотрел в окно,— писала Горькому Надежда Константиновна,— куда-то вдаль— итоги жизни подводил и о Вас думал».1 2 Прекрасно понимая, что заглянуть в тот миг в ленинскую душу нельзя, писательни­ ца, не боясь возражений в домысле, осмы­ сливает подобное желание Ленина стрем­ лением посмотреть «на себя самого», заду­ маться о себе, как о «человеке, мыслив­ шем, боровшемся, страдавшем, любившем, чувствовавшем». Соглашаясь с тезисом Горького: «Цель всей жизни Ленина , общечеловеческое благо»,— автор очерков не приемлет горьковского утверждения об 1 М. Г о р ь к и й . Владимир Ильич Ленин. «Коммунистический интернационал», 1920, № 12. 2 Журнал «Октябрь», июнь 1941 г., с. 22. аскетизме Ильича, настойчиво доказывает, что Владимиру Ильичу аскетизм был чужд, что он любил жизнь, «прошел через бла­ годатную личную любовь». «Огромная жизнь прожита, но не аскетическая,— стра­ стно спорит М. Шагинян с Горьким.— Жизнь на отказах, да на «отречении», на том великом отказе от увлекательного, за­ хватывающего, личного, во имя народного счастья,— великого творческого счастья главной любви, главной темы жизни». Очерки М. Шагинян привлекают поэзией исследования, сплавом публицистики и ли­ рики. Это не только повествование о Ле­ нине, чертах его характера. Это разговор художника с самим собой, углубление в писательское «я», свое осмысление жизни, стремление постичь тайны художественного творчества, его специфику и объективные законы. Выражение Ленина: «Не понимая дел, нельзя понять и людей иначе, как вне­ шне»,1— варьируется, рассматривается ею с разных сторон, воспринимается как «крае­ угольный камень эстетики Ленина, его по­ нимания лепки художественного образа в литературе». М. Шагинян отстаивает ле­ нинский принцип глубокого проникновения в характеры, человеческие связи и отноше­ ния. По ее мнению, искусство, способное захватить читателя, зрителя, «должно по­ коиться не на формально-логических, а на конкретно-социальных связях...» (выделено автором.— И. Ш.). Писать следует так, формулирует она свое авторское кредо, чтобы при одном только упоминании геро­ ев произведения читатель «представлял бы их себе, как живых, с плотью и кровью той человеческой особенности, какую мы именуем характером. Как живых — а не внешне — условно (выделено автором.— И. Ш.). Творческий успех М. Шагинян, ее нова­ торство в разработке ленинской темы объ­ ясняется тем, что писательница не боится впасть в «ересь», пЬдходит к разбору «ска­ занного Ильичей, как если б он был обы­ кновенным человеком...» Постижение ду­ ховного облика вождя невозможно для М. Шагинян без проникновения в сферу ленинских идей, его интеллекта. Силу ле­ нинского духа определяет, по ее мнению, материалистическая диалектика познания мира. Глубокие раздумья содержит очерк «В библиотеке Британского музея», где писательница говорит о роли библиотеки в жизни Ильича, о бережном его отношении к «тысячелетиям человеческой мысли», на­ копленным человечеством знаниям. Она вспоминает, как в юности поразилась поле­ мичности ленинских произведений: все в них ей показалось «движущимся, возража­ ющим, отвечающим на возражения сплошь полемическим». М. Шагинян приводит поправки Влади- | в. И. Л е н и н . Поли. собр. сочинений, т. 47. с. 221.