Сибирские огни № 04 - 1970

удивительнее! — увидели красные головки настоящего голландского сыра. — Ну-с, что вы теперь скажете? — заго­ ворил Владимир Ильич, хитровато прищу­ риваясь,— Кончается ваша хваленая пат­ риархальщина». „В изображении А. Коптелова Ленин не только простой, обыкновенный человек, чуждый какой бы то ни было позы, но и выдающийся по своему интеллектуальному и моральному уровню деятель, крупнейший ученый-мыслитель.» Во втором романе рас­ крывается сила ленинского интеллекта, про­ слеживается зарождение ленинских идей, их развитие и трансформация под воздей­ ствием жизненной практики и борьбы, их окончательное оформление в научно-объ­ ективные выводы. Читателя захватывает напряжение ищущей ленинской мысли, уст­ ремленность к цели, предвидение революции. Жизненные факты, встречи и беседы с людьми, столкновения с политическими про­ тивниками вызывают постоянные размышле­ ния Владимира Ильича. Его тонкий, про­ ницательный ум исследователя, прирожден­ ного диалектика улавливает сложные и противоречивые связи явлений, устанавли­ вает закономерности общественного разви­ тия и классовой борьбы. Теоретические по­ ложения Владимира Ильича, как правило, вытекают из наблюдений за процессами живой действительности, жизни местного населения, подтверждающими верность ле­ нинских прогнозов об исторических судь­ бах страны. Для примера сошлемся на сцену, где автор показывает Владимира Ильича размышляющим о новом фабрич­ ном законе, ущемляющем интересы трудя­ щихся: «Этот закон не принесет успокоения. Пусть не надеются господа капиталисты. Наоборот, закон даст новый толчок рево­ люционному делу. И большой толчок. Сто­ ит только внимательно присмотреться к пролетарскому движению,— оно давно уже вышло за пределы Петербурга, Баку, Ива­ ново-Вознесенска, Твери, Екатеринослава. Всюду крепнут наши силы. А когда будет своя социал-демократическая рабочая пар­ тия... Не удастся правительству отделаться столь ничтожной уступкой. Не удастся!» А вот другой пример, подтверждающий авторскую мысль о том, что охотничьи по­ ходы и поездки радовали Ленина встреча­ ми с местными крестьянами: «Там завя­ зывались разговоры по душам, открыва­ лись новые, ранее неизвестные ему, сторо­ ны деревенской жизни. То, о чем он судил по книгам да отчетам статистов, посте­ пенно представало перед ним в лицах. Вот недавно на охоте он узнал, что в Сибири нет наделов — землей пользуются по пра­ ву захвата, и, само собой разумеется, все лучшие земли захвачены кулаками. Да, да. В Шушенском беднякам остались какие-то крошечные полоски на песках, где нечего рассчитывать на урожай. И этот разговор пригодился для книги». \ А ленинские наблюдения за взаимоотно­ шениями бедняка Сосипатыча и рвущегося в кулаки Зырянова, наблюдения, привед­ шие к обобщающим выводам о глубоком социальном расслоении деревни! Подобных моментов немало в коптеловских романах. Повествование в них ведется двупланово. С одной стороны, мы видим Ленина за книгой, находящимся на охоте, беседующим с разными людьми, наблюдающим, слуша­ ющим. С другой — Владимир Ильич по­ стоянно анализирует, сопоставляет, оце­ нивает увиденное или услышанное, делает выводы, обобщения. Но частое использова­ ние такого приема, особенно во второй книге романа «Возгорится пламя», приво­ дит иногда к упрощенности, прямолиней­ ности в изображении внутренней жизни Ленина, противоречит замыслу автора, стремящегося к многомерности, многогран­ ности в раскрытии ленинского характера. Придерживаясь фактической основы ле­ нинской биографии, А. Коптелов, как мы уже знаем, прибегает нередко к домыслу. Обращение его к домыслу правомерно, вы­ текает из скрытых, потенциальных возмож­ ностей, заложенных в документах. Это за­ метно отличает романы писателя от других произведений о Ленине соотношением в них фактов и домысла. Строгое соблюдение до­ стоверности в большей степени проявилось в главной сюжетной линии — в отборе со­ бытий, жизненных эпизодов, ленинских вы­ сказываний, сцен и картин, в которых дей­ ствует Владимир Ильич. Каждое появле­ ние Ленина не только обусловлено истори­ чески, но художественно мотивировано. Этого же принципа писатель придержива­ ется и в обрисовке Марии Александровны, сестер и брата Владимира Ильича, Мар­ ка Елизарова, Надежды Крупской и ее матери Елизаветы Васильевны. Безупречной достоверностью отличают­ ся копгеловские портреты крестьян, зари­ совки сибирской природы, картины деревен­ ского быта, сцены охоты. В то время как ленинская сюжетная линия написана сдер^- жанно, особенно в сфере личных отношений Ильича и Крупской, более раскованно ав­ тор повествует о единомышленниках Лени­ на, находящихся в ссылке. В ¡истории супру­ гов Ванеевых, Кржижановских, Старковых, Лепешинских, сестер Окуловых, в описании трагической судьбы Федосеева писатель бо­ лее свободно пользуется вымыслом, смелее домысливает сцены интимной жизни, пере­ живания и настроения героев. Критика по достоинству оценила «Боль­ шой зачин» и первую книгу романа «Воз­ горится ¡пламя». В журнальном варианте второй книги отмечены попытки беллетри­ зации ленинской биографии, подмена твор­ ческого осмысления фактов иллюстратив­ ностью, повторение творческих приемов.Шо эти недостатки не умаляют новаторских до­ стижений А. Коптелова, создавшего одним из первых в нашей литературе художест­ венно достоверный, полнокровный образ Владимира Ильича в начальный период его революционной деятельности.