Сибирские огни № 04 - 1970

депцию образа, ее просчеты в какой-то сте­ пени отражают слова, вложенные писателем в уста самого Ильича. В последнем акте, уже разбитый параличом, он говорит: «И вообще, когда меня не станет, можете рассказать, чтс Ленин умер, не обратив на это внимания» Здесь пол видом торжест­ ва «воли разума» все-таки преподносится векое «самоутешательство» «Большевики» — произведение четкое по мысли и компактное по действию. М Шат­ ров изображает трагический для народа и партии день покушения на Владимира Ильича Идет заседание Совнаркома, первое без Ленина, но оно раскрывается как на­ пряженное биение ленинской мысли, воздей­ ствие политического опыта и интеллекта вождя Зрелише в «Большевиках» играет довольно незначительную роль При первом знакомстве с пьесой в театре она даже ка­ жется скучноватой. На сиене господствует «свободный, беспорядочный разговор среди острейших политических тем и забот». Од­ нако за всем этим видится ленинская гвар­ дия, люди необычайной нравственной чи ст- ты, большого размаха мысли В отношениях между ними господствуют деловитость, чув­ ство революционного товарищества, про­ стота, юмор и т. п. Отдельные мотивы острейших политиче­ ских тем контрапунктом звучат уже в экспозиции пьесы — «пестром» разговоре народных комиссаров перед началом засе­ дания. Они вспоминают, как Ленин умел просто и неожиданно разрешать полемику между членами правительства: говорят о злоключениях Вали Першиковой из Цари- цина. Девушка нашла в какой-то брошюре ильичевекий портрет и подрисовала ему усы побольше, бороду, а на глаза очки. Царицинскне чекисты усмотрели в этом контрреволюционный заговор. «Ильич сме­ ялся, материал для фетьетона». Чичерин говорит об опасности себялюбия в партии; Луначарский — о «паскудстве гак называе­ мого общечеловеческого гуманизма» Вино­ куров сообщает, что в Питере, в связи с убийством Урицкого, на заводах и фабри­ ках настроение нервное. И вот — «стопудовая весть»: ранен Ленин Налицо — острога ситуации. Массы рвутся к мести, ждут от правительства ка­ ких-то конкретных шагов Пестрота моти­ вов и многоголосина, звучащая в начале действия, теперь фокусируются в вопросе о терроре во всей его сложности и безотлага­ тельности На этой основе вырастает фило­ софия пьесы и главная ее проблематика — революционной нравсчвенности. На первых порах «железная необходи­ мость» массового террора без судов и три­ буналов представляется неотвратимой, обу­ словленной самими обстоятельствами. Свя­ тость Фемиды здесь беспомощна. В репли­ ках персонажей дает о себе знать чувство — как живая реакция на конкретные события. Оно начинает уступать место анализу лишь С появлением на сиене нового героя.. Имя ему — История. «Допрашивая» ее, в частно­ сти, опыт Великой французской революции, наркомы «высвечивают» историю и свой критический взгляд на нее. В их смелом, объективном анализе прошлого получают отражение ленинская раскованность мысли, нравственная взыскательность большеви­ ков. Противоречивым, сложным, поучитель­ ным предстает опыт якобинцев, обладавших «мужеством беззакония». Атмосфрра стра­ ха и ужаса, которую они породили, погло­ тила их самих Робеспьер и его друзья по­ гибли не от руки короля или интервентов, а от руки тех, е кем прошли долгий и труд­ ный путь революции. Бесконтрольность, зло­ употребления властью, бюрократизм — вот реальные плоды террора якобинцев И ни­ кто,— говорит Луначарский,— «ни Робеспь­ ер, ни Сен-Жюст ничего уже не могут с этим сделать. Они не могут выступить против чиновничьей бюрократии, потому что эта бюрократия стала их единственной опорой! Ну, а в таких условиях даже личная не­ приязнь членов правительства может дать искру, которая возгорится всепожирающим пламенем». В споре о тактике партии, в думах о Ленине, просто в человеческих переживани­ ях раскрываются характеры героев, нрав­ ственный идеал людей, понимающих, какую ответственность возложила на них история, какие нелегкие задачи каждодневно выдви­ гает перед ними революция. И еще: «Одно дело настроение класса, другое — его корен­ ные интересы —- могут и не совпадать». На­ до уметь понимать и отличать их. «Трудная эта наука — революция... Мудрая, слож­ ная,— говорит Покровский.— Интересно, по­ бедив, останемся ли мы такими же?» Один из критиков при опенке пьесы М. Шатрова заметил, что французская ре­ волюция и природа Октября политически и идейно различны Поэтому драматургу и те­ атру «Современник», поставившему «Боль­ шевиков», будто бы изменяет чувство под­ линного историзма. Не будем придирчивы к формулировкам, а обратимся к существу вопроса. М Шатров, словно бы предпола­ гая возможность такого упрека, включил в пьесу следующую реплику Я. Свердлова: «Владимир Ильич не раз говорил нам, что неподвижных граней между буржуазной и пролетарской революциями нет. Поэтому вопрос о крайностях, который нас сегодня так интересовал, имеет для нас громадное, я бы сказал, далеко не частное значение». Вряд ли будет справедливо утверждать, что в «Большевиках» автор сближает идей­ но французскую и Октябрьскую революции. Он говорит лишь о явлениях, заложенных в самой природе революции как схватке клас­ сов и партий — о внутренних пружинах и механизме диктатуры, которые затем опре­ деляют более глубинные процессы М. Шат­ рову удалось мастерски передать связь вре­ мен Зритель глубоко ощущает, что на сие­ не бьется мысль не столько над историче­ ским прошлым сколько нал проблемами, волнующими большевиков сегодня. «Пере