Сибирские огни № 04 - 1970

Партия эсеров решила дать большеви­ кам вооруженный бой. Положение слишком серьезное, чтобы дипломатничать с мятеж­ никами Естественно, при такой ситуации эмоциональная, лирическая тональность в обрисовке вождя революции и его соратни­ ков должна была уступить место другим краскам и акцентам. Ленин—•у руля госу­ дарства. История возложила на него огром­ ную ответственность за судьбу революции и народа, требуя неимоверной выдержки, собранности, решительности действий. Да и противник-то слишком необычный — выдает себя за революционный авангард трудящих­ ся: делегаты эсеров на V съезде Советов, задержанные в Большом театре, поют в знак протеста не «Боже, царя храни», а «Вихри враждебные». Мария Спиридонова только что обвинила Владимира Ильича с трибуны съезда в том, что, отстаивая Брест­ ский мир, он «предает интересы революции». Ее речь делегаты встретили одновременно ревом возмущения и рукоплесканиями. Ленинские сцены в пьесе калейдоскопич- но перемежаются с другими эпизодами, не­ посредственно связанными с мятежом. Круп­ ным планом выступают В. Чичерин, Ф. Дзер­ жинский, Я. Свердлов. Они играют не вспо­ могательную роль (как было нередко в драматургии и кино), а действуют, и при этом действуют весьма активно. Центром же драмы становится кабинет Ленина в Кремле. Образ вождя получает лаконичную, но четкую характеристику. Ленин весь в дви­ жении и поступках, в напряженных раз­ думьях Вот он принимает твердое решение: приказывает (по телефону) арестовать всех левых эсеров-чекистов, а через две-три ми­ нуты доверительно признается Свердлову: «Я не думал, что дело пойдет дальше исте­ рики, ругани, выходок и прочего. Не ду­ мал» И вдруг резко бьет кулаком по столу в ответ на сообщение телеграфа о том, что восставшие в Ярославле белогвардейцы уто­ пили в Волге свыше ста человек партийного и советского актива. Ленин срочно вызыва­ ет комиссара по военным делам В следую­ щее мгновение он «весь собирается, напру­ жинивается», узнав об аресте Дзержинско­ го, отправившегося в штаб мятежников. Но и в такие критические моменты, ког­ да решалась судьба пролетарского государ­ ства, сила ленинского разума и ленинской воли не дают выплеснуться через край гне­ ву или какому-либо другому безотчетному сиюминутному чувству. Напротив г огром­ ным терпением и решительностью Владимир Ильич принимает все меры к тому, чтобы ликвидировать мятеж с , минимальными жертвами. А мысль вождя продолжает бить­ ся над тем, чтобы охватить, понять собы­ тие в целом, его природу, истоки, опасность не только в настоящем, но и в будущем. И уже звучат в пьесе исполненные глубо­ кого смысла ленинские слова, разоблачаю­ щие левацкие лозунги мятежников. Он ха­ рактеризует их каю классический образец контрреволюционной пропаганды: «В чем ее главная опасность? В том, что она всегда выдавала, выдает и будет выдавать контр­ революцию за революцию». Как видим, документальная драма М. Шатрова приобретает глубоко обобщен­ ный характер, не укладываясь в рамки историко-хроникального жанра; она несет в себе идеи и мысли, созвучные нашему времени. История выступает здесь не про­ сто в качестве фона или типических обстоя­ тельств. Она — творческий процесс, в кото­ ром герою принадлежит роль активной си­ лы. Зритель увидел на сцене Ленина — так­ тика, волевого государственного деятеля, человека нам очень близкого и дорогого. Мы проникаемся настроениями, событиями той эпохи, в которой жил и боролся вождь революции, укреплявший государство рабо­ чих и крестьян. Документализм явился в данном случае «рычагом» к постижению исторической правды без ее романтической идеализации и надуманных концепций. Глубочайший драматизм ситуации, ясность замысла и четкое художественное решение, при котором видна авторская сопричаст­ ность к изображаемому, привлекли к пьесе М. Шатрова внимание театра и кино. Вопрос о степени соотношения драматур­ гической Ленинианы с историческими жан­ рами нуждается в известных уточнениях. Есть пьесы, где историческая личность вы­ ступает главным действующим лицом. В та­ ком случае они строятся на драме этого ге­ роя, на конкретном, исторически завершен­ ном материале, и писатель, подобно анато­ му, может изучать своего героя, «орудуя скальпелем». Приемлем ли такой путь со­ здания образа Ленина в драматургических произведениях, не являющихся сугубо исто­ рическими хрониками? Критик и театровед А. Анастасьев отвечает на этот вопрос от­ рицательно, Поскольку, замечает он, ленин­ ская тема исторически не завершена. Ильич и теперь воспринимается нами как современник, а его величие «выражается сильнее всего в том, как его мысль, его ре­ волюционная воля, его мечта преобразуют мир, преобразуют общественное сознание народа»1. Несколько иную трактовку вопроса мы находим у К Симонова в его докладе на Втором Всесоюзном съезде писателей «На­ учность и историзм,— говорил он,— связаны не только с исторически конкретным изо­ бражением великих личностей, но — и это прежде всего — с исторически конкретным изображением народа»* 2. Если в первом случае речь идет о том, что громаде ленинских идей тесно в обыч­ ных рамках исторической пьесы, то во вто­ ром— подчеркивается мысль о неправомер­ ности подмены в произведениях, изобража­ ющих великих людей, главного историче­ ского содержания лишь неким остраненным ’ А. А н а с т а с ь е в Трилогия Погодина о Ленине на сцене. М.. «Наука», 1964, с. 23. 2 Второй Всесоюзный съезд советских писа*, телей. Стенографический отчет. М., «Сов. писа* тель», 1956, с. 96.