Сибирские огни № 04 - 1970

рецкому о партии, о ее великой созидатель­ ной и нравственной силе- «Откроюсь вам,— хотя я и m терплю красивых слов, но тут другого нет,— я перед нашей партией прек­ лоняюсь... несмотря на огромное количест­ во наших недостатков. Такой партии до нас никто не мог создать, ни бог, ни царь и ни герой!». Патетико трагедийный пафос пьесы Н. Погодина, как справедливо замечено в нашей критике, многообразен. Он ощуща­ ется в бессмертии ленинского дела, вели­ чии его идей, их исторической правоте; этот пафос впечатляюще передан через воспри­ ятие героями смерти Ленина. «Но едва ли не самой высокой точки он достигает в сиене на заводе, где Ленин как бы завеща­ ет государство рабочему классу». В художественном решении ленинской темы, в уяснении тою. как строится драма­ тургия «Третьей патетической», немаловаж­ ную роль играют образы Ипполита Сестро- рецкого и Федора Дятлова Оба они безо­ говорочно приняли революцию без гой «перековки», какую проходят тамбовский крестьянин и ученый-инженер в двух дру­ гих частях трилогии. Э т о—тип наиболее массовый, среднее партийное звено, участ­ ники Октябрьского вооруженного восстания. И вдруг — непонимание нэпа сомнения3! Такая характеристика, да eme ведущих, после Ленина, героев пьесы насторожила критику. П. Строков нашел в образах Сест- рорецкого и Дятлова «известный идейный просчет», поскольку они понимают новую экономическую политику только как от­ ступление, Если «верить пьесе,— пишет он,— то можно прийти к мысли, что, кроме самого Ленина, никто по-настоящему нэпа не понимал ичут'-ли не каждый большевик переживал духовный кризис Между тем, непонимание сущности нэпа проявила лишь незначительная часть партийцев»1. П ( троков упрощает проблематику пье­ сы, не заметив, кстати того, что колебания Дятлова и Сестрорепкого вовсе не одинако­ вы Но суть дела здесь, конечно, в другом. Обязательно ли для писателя вскрываю­ щего определенные явления действительно­ сти, конфликты, брать их в законченной и наиболее обшей форме, так сказать, под «знаком итога»? Не будет ли таким образом отдана дань нормативной эстетике, приво­ дившей нередко к схематизму вместо ху­ дожественного исследования жизни? Допу­ стим, что Погодин избрал бы этот путь, всячески подчеркивая мысль о том, что ко­ леблющиеся составляли незначительное меньшинство в партии,— иными словами, Ильичу незачем было бы беспокоиться. Тогда как же понимать его тревогу и озабочен­ ность. когда, будучи больным, необычайно загруженным государственными делами, он находит время всерьез. < присущей ему страстностью обсуждать проблему с Дятло­ вым? По-видимому, она оказалась сложнее простой «диаграммной наглядности». 1П Г ( г о к о в Завершение трилогии, «Со­ ветская культура», 1959, 17 января. Мы иногда забываем, что для искусства важен не только результат в разрешении конфликта, но и сам процесс, пути, которые к нему приводят. Настоящий художник, как правило, пробирается к общим тенденциям и закономерностям жизни через ее пест­ роту. В пьесе Погодина «пестрота жизни», с ее неожиданными зигзагами, оглядками на прошлое, бросается в глаза с первых же картин. Пробраться через нее к ленинско­ му замыслу, различить то. что виделось вождю, научиться сочетать революционный энтузиазм красногвардейских атак с кро­ потливой будничной работой, с мыслями о торговле, о хлебе и маргарине для наро­ да... Нет, все это было не так-то просто в тех конкретных исторических условиях! Вот в чем драматизм ситуации. Не случайно же Дятлов с горечью и тревогой спраши­ вает себя: для кого живет Ленин, для кого думает, страдает? Неужели, в том числе, и для Насти — дочери бывшего фабрикан­ та? Она ведь существует, ее не вычерк­ нешь из жизни. В тяжелом раздумье Дят­ лова «вечный вопрос о смысле жизни и о трагизме многих людей той эпохи»1. Вот почему автор направил чекиста Дятлова и инженера Сестрорецкого к Ленину. В «Третьей патетической» перед нами взыскательный, думающий художник, «про­ бирающийся от особого случая» к скрытой в нем тенденции. Можно было сделать Дятлова фигурой значительно более круп­ ной, внутренне более противоречивой. И все- таки, надо полагать, драматургу нужен был именно такой герой, чтобы вместе с борьбой партии за единство и монолит­ ность ее рядов оттенить ленинскую мысль о рождении нового, «неслыханного человека, без сомнений, великолепного по ясности, недюжинного, железного». «Третья патетическая» завершает трило­ гию Погодина на высокой волне. Сопостав­ ляя ее с другими частями, можно увидеть, как в целом шел драматург к решению ле­ нинского образа: от внешней портретное™ и зарисовки отдельных сторон его характе­ ра к раскрытию величия ленинского духа, его чувств и мыслей. ИСТОРИЯ И ВЫМЫСЕЛ ХУДОЖНИКА Велика ответственность художника, дерзнувшего прикоснуться к ленинской те­ ме. Она требует глубокого понимания за­ кономерностей революции, роли в ней идей и личности вождя, который, по верному замечанию М Горького, «действовал по воле истории» Нельзя при этом забывать и законы искусства Как бы ни был историчен материал он входит в художественное произведение пропущенным под определен­ ным углом зрения, через авторскую фанта­ зию. 1 Е. М Ю п а ш е в с к а ь Прообраз человека будущего. В сб «Советская литература и новый человек». Л „ «Наука», 1967, с. 160.