Сибирские огни № 04 - 1970

представлениях миллионов простых людей — чуткий и мудрый, понятный и доступный народу, непримиримый к бюрократизму и демагогии. Можно говорить об увлечении драматурга бытовизмом и о некоторой мо­ дернизации событий. Но они не умаляют принципиальной значимости «Вечного ис­ точника» в повороте ленинской темы, в трактовке образа вождя. Конечно, Ленин всегда оставался Лени­ ным — в домашней обстановке, революци­ онном товариществе, беседах с ходоками и на заседаниях Совнаркома. Этого нельзя забывать писателям. И здесь большую роль играет психологическая достоверность «пере­ ключения» образа из одного плана в другой, внутренние переходы и связи. Когда в пье­ сах «День тишины» М. Шатрова и «Суровое счастье» В. Михайлова зритель видит Ильи­ ча «просто» отдыхающим в кругу близких ему людей, в разговоре с детьми, слушаю­ щим полную драматизма историю волжской крестьянки Маши Касьяновой, — перед ним Ленин с его Обаянием, душевностью, искрен­ ностью, с тревожными думами о судьбе страны в канун «Бреста» и о ретивых чи­ новниках в партии, насаждающих грубость и недоверие. Картиной зимнего вечера в Горках от­ крывается пьеса В. Михайлова. Ее внешний драматический накал не захватывает сцен с Лениным. Они лишь обрамляют действие. Назначение их в том, чтобы на фоне эпиче­ ских событий показать сложность борьбы за новые человеческие отношения, и в том, как важен при этом ленинский взгляд на жизнь, умение находить пути к сердцу каж­ дого. Владимир Ильич терпелив, деликатен, «бережно прикасаясь к изломанной женской судьбе» искренней, честной большевички, с которой более чем жестоко обошлись ее же товарищи. Писатель подводит нас к мысли, что такие, как Маша Касьянова, не наме­ рены сдаваться в столкновении с произво­ лом. Они хотят добраться до истины, до большой правды, за которой и идут к Ле­ нину. Живой, впечатляющий образ вождя за­ нял достойное место в ряду других пьес и спектаклей, иногда более сложных по сво­ ей проблематике, превосходящих или усту­ пающих рассмотренным нами произведени­ ям в уровне драматургического мастерства. Взятые вместе, они дают широкое пред­ ставление о современной драматургической Лениниане, предстающей в многообразии художественных решений. ОТ РОМАНТИКИ К ПАТЕТИКЕ В пору работы над фильмом «Рассказы о Ленине» М. Штраух писал постановщи­ ку картины С. Юткевичу: «Меня вообще мучает вопрос: как показать новые сторо­ ны Ленина? В чем штампы (за 20 лет)? Мы все показываем: Ленин распоряжает­ ся, учит, наставляет... Ленин звонит по те­ лефону... Ленин пишет... Ленин говорит речь... Ленин все знает — и т. д. Но все это только одна из сторон его. Почему мне нравятся «Куранты» Погоди­ на? Там есть что-то новое о Ленине. Там Ленин мечтает I»1. Примечательную черту погодинского письма составляет то, что Ленин здесь всегда в чем-то открывается заново. Это че­ ловек «большой, дерзкий, сильный», по­ груженный в сложный и противоречивый поток жизни. Драматург строит действие так, что мы видим образ целостный, в его многосторонних психологических проявлени­ ях. Таким стержневым началом единства и целостности в «Кремлевских курантах» явилась мечтательность вождя, страстная «го убежденность в том, что раскованная революцией творческая сила народа соз­ даст новую Россию, свободную, счастли­ вую, могущественную. Мечтательность и романтика выступают здесь как характерная черта героя, причем настолько органичная, что она яви­ лась важным средством раскрытия эмоцио­ нального и духовного богатства этого ге­ ниального человека, выводя его за преде­ лы повседневного, но не отрывая от реаль­ ной действительности. Одной из форм вы­ ражения романтики в «Курантах» явилась лирическая тональность ряда сцен, дающая поэтический ключ к восприятию ленинско­ го образа, его душевного темперамента и мечты об электрификации России. Драма­ тург идет от лирики к эпическим обобщени­ ям в характеристике вождя. А отсюда —• один шаг до патетики, особой приподнято­ сти стиля, которой пронизана заключитель­ ная часть трилогии Н. Погодина «Третья патетическая» (1958). Ленин показан здесь в атмосфере боль­ ших, действенных раздумий над коренны­ ми вопросами развития Советского государ­ ства, идейного и нравственного воспитания строителей нового мира. Драматургия об­ раза строится на активизации интеллек­ туальной жизни вождя, оценках, анализе явлений с позиций все той же мечты, «как пойдет Россия к социализму, как совершим мы этот поворот...» Ленин остро ставит вопросы о больше­ вистской принципиальности и социалисти­ ческом гуманизме, о стойкости коммуниста в сложных перипетиях революционной борьбы. Мы знакомимся с вождем, испыты­ вающим радость от того, что рабочие вы­ плавили сталь «не хуже немецкой». А вот Ленин восторженно, с воодушевлением го­ ворит о партии и планах на будущее: он знает, что болезнь его смертельна, и умеет, как никто другой, поддержать человека, почувствовать егс настроение; наконец, мы видим Ленина карающим, непримиримым к отступлениям от революционного долга. Одной из наиболее поэтических страниц «Третьей патетической» является сцена', в которой Владимир Ильич вдохновенно го­ ворит чекисту Дятлову и инженеру Сестро- , ',С. Ют к е в и ч . Контрапункт режиссера. М„ «Искусство», 1960, с. 1§2. , i