Сибирские огни № 04 - 1970

вине (3. П. Невзоровой.—Н. 3.). Крепко жму твои рученьки. Ан. А. А. Ванееву от Н. А. Рукавишниковой. 25 апреля 1897 года. ...Хочу ответить на твое последнее пись­ мо,'где ты сообщаешь о таком важном со­ бытии и.! твоей жизни Ну. что же сказать тебе? С чего начать? Постой.. Ты интере­ суешься как я отнесусь к твоему «выбору» (какое странное и неподходящее слово). На этот вопрос мне и трудно и легко отве­ тить. Трудно потому что я ведь ее совсем не »наш (а ведь пословица говорит, что с чело­ веком нужно пуд соли съесть, чтобы узнать его вполне) А легко потому, что много слышала восторженных отзывов об ней. как от кузины, гак и от тебя. По этим отзывам одно могу сказать, что выбор твой пре­ красный. что как флакон хорош, так и его содержимое, говоря словами нашего друга. Да гы это сам знаешь лучше меня Так. следовательно, что же могу я гебе выра вить, кроме полного одобрения5 Но ты. мо­ жет,' хочешь узнать, поразило меня это из вестие или нет5 Да ведь я почти предви­ дела это, но не говорила гебе отчасти пото­ му, что считала это не особенно тактич­ ным с твоей стороны, отчасти потому, что ждала, когда гы сам мне скажешь об этом. Но мой друг оказался в данном случае весь­ ма и весьма неоткровенным Или твое чувст­ во к Доминике занимало такое укромное и тайное место в твоем сердце, что гуда, как чи святая святых, строп был воспрещен вход посторонним хотя бы даже и хорошим дру- вьям? Должно быть, что гак.. Но оставим ♦то. Позволь же пожелать мне гебе полно­ го, насколько эго возможно, счастья в тво­ ей новой жизни, от всей души пожелать (я говорю, конечно, в данном случае о личном счастии). Дай же скорее мне руку твою, я пожму ее крепко в своей. Прими, друг мой, все мои лучшие пожелания тебе. Но странно. Я очень, очень рада за те­ бя, но так предчувствовать и пережить твою радость, как поняла и пережила я твое горе, прости, я не могу В этом отношении я как- то глупо устроена: радость не умею разде­ лить так, как разделяю горе. Да, но это и не с чего С радостью человек сам совла­ дает, а вот когда горько тебе, когда грудь разрывается от муки, о как тогда жаждешь, чтобы нашелся человек, который бы понял тебя и заплакал слезами, если он еще мо­ жет плакать! «И если есть в очах застывших капли слез,—они растают и прольются...» Вот все, что я могла тебе сказать,— «Значит ты не все мне сказала, Нина, зна­ чит осталось что-то недоговоренное?» — слышится мне твой вопрос. Да, я не все сказала, но я сказала все, что могла. Прой­ дет много лет, и мы, может быть, когда-ни­ будь встретимся с гобой Мы вспомним тог­ да старое, давно прошедшее,— и вот тогда, быть может, я скажу тебе больше, чем ска­ зала теперь. Теперь же не спрашивай меня об этом и не старайся делать каких-либо предположений Ведь, делая предположе­ ния, можно впасть в громадную ошибку Пора кончать мне. Прощай же, прощай. Твоя сестра. О, как далеко, далеко ты от нас и как давно, давно было то время, когда ты был последний раз здесь и даже когда я видела тебя в Москве, в гой печальной обстановке, которая гак сильно подействовала на меня. «Все это было когда-то. но только не помню когда...» Многие эпизоды из моей жизни и жиз­ ни моих друзей кажутся мне теперь тяже­ лым и странным сном И все больше убеж­ даешься в г<м. что время, как заботливый врач, залечивает самую сильную боль.