Сибирские огни № 03 - 1970

костра усаживаются и укладываются поудобнее, а минуту спустя стано­ вится так тихо, что закрой глаза —и нет никого, только костер потрес­ кивает, да свой голос слышишь. Иван любит эти минуты, ему нравится рассказывать о солнце, о ко­ метах, о звездах. Рассказывай и показывай —вот оно, ночное небо, вот оно, созвездие Кассиопеи... И головы запрокидываются —где, где Кас­ сиопея, покажите, покажите? И снова слушают, а глаза, в которых на сотни ладов отражается костер, устремлены на тебя, рты полуоткрыты, ни движения, ни шороха, да как тут не охватит нежность к этЬму не­ истовому любопытству, которое, кажись, взял бы да и потрогал! Но вот в них копится желание'говорить, фантазировать, уже внима­ ние неустойчиво, уже каждому хочется самому так же вот, как вожа­ тый, ну, не так пусть, но —самому! Этот момент надо почувствовать, не упустить... — Давайте,—предлагает Иван,— рассказывать невероятные исто­ рии?”Каждый пусть придумает самую невероятную... Что хотите. Десять минут на размышление и— кто первый? , Вначале было несвязное бормотание, потом все смелее и смелее ста­ ли выдаваться рассказы. Повествовалось и о выходящих из моды, а по­ тому бледноватых колдуньях и домовых, были и космонавты, попавшие на Венеру и нашедшие там жизнь паукообразных человечков. А близ деревни Огрызково приземлился странный аппарат. Он вращал глазами, будто изучал деревню, поле и людей, прибежавших посмотреть. Один старик не вытерпел, прикоснулся к аппарату и сразу же исчез, как ис­ парился. В аппарате же при этом послышалось «хэ-хэ-хэ!», как будто Фантомас... И аппарат поднялся в воздух, и все увидели, что место, на котором он сидел, сгорело. Тогда все поняли, что корабль этот из анти­ вещества... Гена Муханов предлагал использовать для дальних полетов хвостатые кометы, художник Небратов мечтал писать картины не крас­ ками и карандашами, а тем, из чего радуга. Юрка же Ширяев не витал в небе, он прокопал тоннель через ядро земли насквозь. Чем добирать­ ся самолетами и пароходами, не лучше ли метро? Наикратчайший путь. Фантазия Севы Цвелева не пошла дальше какаопровода. — Просыпаюсь это я,—бубнил невозмутимый Боча,—открываю краник над кроватью, и—пожалуйста. — У, обжора! — Одно на уме... — Тогда уж точно лопнешь!.. — Заткнись, а то какао захотелось... Боря Анохин ерзал на месте и вообще пребывал в явном нетерпе­ нии, а когда очередь дошла и до него, округлил глазки и начал такое, что уж все покатились со смеху. Боря будто бы удивленно на всех та­ ращился и негодовал: — Вот; не верят! Да мамонты же! Вы еще дрыхли все без задних ног, а я выглянул из палатки и—вот на этом самом месте они пасутся. Такие волосатые, с такими клыками. Я спрашиваю: вы кто такие буде­ те, товарищи? Признавайтесь, не то зажарим на костре! Ну, они и при­ знались: мамонты,—говорят,—мы доисторические... Потом пели песни: туристские, пионерские, о геологах и о пиратах, грустные и веселые. А когда костер сожрал все запасы хвороста и его огненные ресницы стали слипаться, Иван объявил, что пора на покой, тем более, что завтра предстоит ранний подъем. Двое мальчишек, неряхи из бригады кораблестроителей, почему-то оказались бездомными, и Иван определил их в девчачью палатку. Но хозяек это не устраивало.