Сибирские огни № 03 - 1970

в свет костра шагает старший вожатый Юрий Павлович, шагает и де­ кламирует: — «Шумит Арагва предо мною...» —Юрий Павлович делает жест в сторону залива, и уже у костра: —«Мне грустно и легко, печаль моя светла...» Иван, чувствуешь музыку? «На холмах Грузии лежит ночная мгла» —это же музыка! «Никак под градусом»,—подумал Иван, подбирая ноги и садясь так, чтобы удобно было смотреть на старшего. А Юрий Павлович, между, тем, расслабленно плюхнулся на широ­ кий пень низко спиленной сосны. — Гляжу —викинг, вижу —один. Думаю, надо поговорить с чело­ веком. Отвести душу. Тем более, что «едоспорено, недопонято... «Ну, ну, интересно...» — Так на чем мы остановились?—спросил Юрий Павлович.— Ах, да! Вспомнил. Цитирую: «Меня с детства приучили делать все на совесть, если уж взялся...» А зачем, спрашивается? За-чем? Это же все равно, что —крутнули, завели, й—пошел! Но ты же Homo sapiens, Иван, ты же мыслящее существо! Ты погляди шире. Ну, что-то ты и де­ лаешь вроде. Но вот они разъедутся по домам, и их будут воспитывать папы и мамы, школа, воспитывать по-другому. На нуль сведут те следы, которые ты, допустим, и оставил в психике пацана. Вытравят! Пшик из твоих дел выйдет. Потому что порочный, железный круг: невоспитанные родители посылают детей к невоспитанным же педагогам. И получают­ ся уж вовсе испорченные люди, которые затем сами становятся роди­ телями и педагогами... Где выход, скажи мне, друг Ваня? Нет выхода! — Хоть ложись да помирай,—усмехнулся Иван.—’Брось ты, Юра. Есть оно, конечно, то, о чем ты говорил, есть. Но насчет «нет выхода».... это. ты брось. — Я тебе откровенно скажу,—продолжал старший, пропустив ми­ мо ушей слова Ивана.—Я рос вундеркиндом. Мой дед был профессо­ ром... Величина! Мой отец был деятелем, большим деятелем. Мне не надо было ходить в библиотеку или рыскать по букинистам. Стоило протянуть руку, и я мог взять с полок в дедовом кабинете все, что угод­ но: Спенсера, Гегеля, коран, Энгельса, Ницше... Ого-го-го! Я задавал задачки, Ваня! Учителя не знали, как от меня избавиться. Потому что они плебеи, потому что они интеллектуально ленивы. А я презираю этот вид лени больше всего на свете. Да! А потом в институте я задавал за­ дачки преподавателям общественных дисциплин. А что они могут! Если тут,—он приставил палец ко лбу,—больше, чем у них? Оттого-то, ви­ кинг, я и пессимист. Глубокий. Ибо *«кто умножает познания, умножает скорбь»... Это из экклезиаста, если помнишь?..—Он развязал галстук и расстегнул верхнюю пуговицу на своей белой нейлоновой рубашке,— И чем больше я познавал людей, Ваня, тем тоскливей мне становилось. Почему они такие? — спрашивал я себя. И пришел к выводу —их вос­ питали такими... Что же мы построим, викинг, если из поколения в поколение, будут передаваться равнодушие, хамство, неумение мыслить? Полюбуйся на юнцов в клешах и с патлами —пещерные люди! А ведь и они идут нам на смену?.. Спрашивается: откуда они? Что их породило, какая почва питала? Да вот и такая, в том числе...—Старший показал на лагерь,—Кого только ни встретишь среди наших вожатых? Здесь и завскладом, и пожарник, и мальчики-безобразники, и девчушки-хохотуш­ ки, в общем, люди, которые не очень нужны на производстве. Хороших- то работников начальники не любят отпускать. Возьми бабу-ягу. Это }ке тупица, каких свет не видывал! —Юрий Павлович переломил сухую валежину и бросил ее в огонь.