Сибирские огни № 02 - 1970

сторонами. Именно поэтом^, когда объявляют тревогу, нам приходится вылезти и вместе с долговязой вагоновожатой, кондукторшами и ста- рушками-подружками пережидать обстрел в подворотне. Мы стоим там •больше часу, но ведь впереди —пикник! Можно и подождать. Когда мы вернулись в вагон, оказалось, что стекла, к которому я прижималась носом, уже не существует —оно вылетело. Но, на мой взгляд, стало только лучше —трамвай продувается прохладным ве­ терком... / А вот и Удельное. Деревья подступают к самой трамвайной оста­ новке. Пахнет нагретой листвой, полевыми цветами —и вообще чем-то забытым, дачным, мирным... Мы углубляемся в зеленые коридоры. Парк совсем не похож на парк. Он неприбран, запущен, зарос и похо­ дит на простой лес, лишь изредка пересекаемый сплетением «лысых» утоптанных тропочек. Как хорошо-то! Мама бережно, ласково прикаса­ ется рукой к ветвям кустарников, мимо которых мы идем. Проведет своими прекрасными пальцами, кончики которых слегка загнуты кверху, по зеленой гривке, погладит глянцевитый лист — и улыбнется... А гла­ з а— ясно-ясно серые, и в каждом по маленькому солнышку... • Я гляжу сегодня на маму — и не могу наглядеться. Так хороша она сейчас, ¡в этом пронизанном светом и жизнью лесу! Вот наклонилась, нашла в траве сиреневый колокольчик, машет мне рукой... Улыбается! Лицо стало таким юным, трепетным, даже немножко лукавым... Сереб­ ряная прядка волос упала на лоб. Как она идет к маминым серым гла­ зам! Светится на солнце еще не загоревшая кожа хрупких, покатых плеч... Легко, гибко распрямилась. Продевает тонюсенькие стебельки колокольчиков в петличку своего дымчатого платья из сурового полот­ на— недавно онй сшила его сама и украсила вышивкой. И незатейли-. вые цветы сразу же начинают «играть» на грубоватой ткани, оживляя и платье, и всю стройную мамину фигуру... Впервые я задумываюсь о том, какое безошибочное чувство красоты у моей мамы, и как прекрас­ на, поистине прекрасна она сама! Вернее, не задумываюсь —эти мысли тогда еще не сложились у меня в слова —просто я как-то внезапно про­ никлась таким ощущением. Прониклась больно, глубоко,—до слез. — Аленушка, о чем ты загрустила? Устала? — Голос у мамы очень ласковый и в густом летнем воздухе звучит чуть приглушенно. — Нет, я так, ничего... Мы гуляем до прозрачных ленинградских сумерек. Находим все новые и новые полянки, на которых можно отлично расположиться. Мы и располагаемся, я получаю немножко хлеба, но на месте не сидится, хочется отыскать еще более удобную полянку. Я пробую всякие травки. С большим аппетитом уплетаю заячью капусту —трехпалые листочки, кислые, как щавель. Высасываю сладкий нектар из красных цветков клевера —«кашки»! К тому же, мы собираем целый ворох превосходной сочной лебеды, она пригодится нам завтра на обед... Парк безлюден, торжественен. Безмолвен, если не прислушиваться к грозной воркотне орудийной канонады, которая не умолкает. А мы и не прислушиваемся. Стараемся не прислушиваться... Контакты н оратории * * Вновь редеют ряды нашей коммуны. Ушел в армию скромный, не­ разговорчивый дядя Коля. Закончил учебный год, отзанимался с от­ стающими, расставил своим старшеклассникам «отлы», «хоры», «уды»