Сибирские огни № 02 - 1970

стящую корочку мне хочется сильнее, чем получить признание своих заслуг. Это желание даже превозмогает страх подорваться на мине. А, будь что будет! Я бесшумно подберусь, проверю, не торчит ли кончик проволоки, отщипну краешек булки. И —деру! Прямо в ми­ лицию. На улице пусто. Я ложусь на мокрый тротуар и по-пластунски про­ двигаюсь к батону. Так, так, еще немножечко. Вот уже можно дотянуть­ ся рукой... Долго я не делаю последнего шага. Как-никак, а ставлю на карту жизнь! Но чувство риска пьянит... Цап! Пальцы мои, уже осязавшие аппетитную мягкость батона, нащупывают холодную, твердую, безжизненную поверхность. Как я лежала на животе, так и осталась лежать, переживая свою неудачу. Все напрасно: и бесстрашие мое, и надежды... Перед моим носом — бутафория из папье-маше, предательски выкрашенная масля­ ной краской... Что бы мне раньше вспомнить, что неподалеку вчера разбомбили булочную!.. По р у ч е н и е — Ленка, сбегай-ка за хлебом. Если принесешь в целости-сохран­ ности, кое-что получишь. Такие поручения частенько мне дает Зинаида Павловна. Ох, и неохотно я за них берусь! Нетрудно сбегать в магазин и даже отстоять там очередь, тем более соблазнительно потом стать обладательницей горсточки изюма или соевого батончика. Но— пользуясь терминологи­ ей сегодняшних дней —морально тяжело. Чего стоит хотя бы одно уто­ чнение: «Если принесешь в целости-сохранности...» А тон? Повелитель­ ный, даже не предполагающий отказа, пренебрежительный. Я сознаю, конечно, что мала, что менее занята, чем взрослые, что сделать мне это легче... Но вот не лежит душа быть на побегушках у толстой Зинаиды Павловны, и ничего с этим не поделаешь. Однако под строгим взглядом мамы я вынуждена каждый раз соглашаться. Что побудило меня в тот день взбунтоваться — не помню. То есть бунт назревал давно, но был к нему и какой-то ничтожный повод, со­ вершенно не задержавшийся в памяти. — Сегодня я не пойду. Сходите сами! —отрезала я в лицо изум­ ленной соседке. Мама, присутствовавшая при'этом, сдвинула брови, что всегда на предвещало ничего хорошего. — Лена, ты сама не знаешь, что говоришь. — Прекрасно знаю. — Ты еще дерзить будешь? Не беспокойтесь, Зинаида Павловна, сейчас она сбегает. — И не подумаю. — Лена!!! Дернув плечом, я независимо усаживаюсь за книгу. Сердце, пред­ чувствуя расправу, бьется часто-часто. Я ведь знаю, что мама всегда добивается, чтобы я выполнила то, что она говорит. И спуску мне не будет.- — Зинаида Павловна, спокойно идите к себе, через полчаса хлеб будет у вас на столе. — Не будет! Дверь за соседкой закрывается. В эту минуту, как мне кажется, СЭ