Сибирские огни № 02 - 1970

В газете —сообщение о немецких зверствах на оккупированных территориях. Выколотые глаза, головы детей, разможженные об угол домй, заживо погребенные, виселицы... Я слушаю, как тетя Соня прерываюгуимся голосом читает вслух газету, и чувствую, как меня —это почти физическое ощущение —пе­ реполняет чувство отвращения и горя. Все, о чем читает тетя Соня, я вижу так подробно, так живо, что затыкаю уши руками, чтобы не слы­ шать воплей замученных. А как бы кричала я сама, если бы меня стали пытать такими пытками? Как я ненавижу Гитлера! Я тоже, как и папа, считаю, что Гитлера мало убить. Нет, это он слишком просто отделается! Его надо изничтожить каким-нибудь осо­ бенным образом. Казнь Гитлеру я придумывала часами. Повесить на сосне? Ну уж, нет! Надо, чтобы он, изверг, подольше помучился, как те, которых он приказывал истязать своим фрицам и Гансам. Самые инквизиторские пытки приходят мне в голову. Например, посадить его в клетку, вы­ ставить на площади —и не кормить. Абсолютно не кормить. А вокруг все люди будут есть сардельки и лизать эскимо. А он пусть смотрит и медленно подыхает с голоду. Или: приковать Гитлера-к столбу, и каждый, кто хочет, пусть отрезает от него по кусочку. Или: по одному волоску выщипать у него мерзкие усики и хули­ ганскую челку, а потом —прирезать, как свинью. Или: печь его на угольях, пока не взвоет. А потом отдать шакалам. Я изощрялась в жестоких выдумках. И все мне казалось, что фа­ шист наказан недостаточнб. Как-то я поделилась своими помыслами в классе. — А я бы его исколола швейными иголками,—сказала одна де­ вочка, дочь портнихи. — А я отдал бы на растерзание медведям,—добавил Витька Бушуев. — А я сбросил бы со скалы... — А я —с луны... ...Тысячи смертных приговоров были вынесены в тот год Гитлеру маленькими ленинградцами. Исход войны предрешался нами без вся­ ких сомнений и колебаний. К а р т офе л и н а В этот солнечный, уже совсем теплый день, явно должно было случиться что-нибудь необычное. Так оно и вышло. -Мама вдруг ни с того, ни с сего сказала: — Чего это я хожу, как чучело гороховое. Вот возьму сегодня я оденусь по-человечески. Пусть будет маленький праздник по поводу красного солнышка. — Правильно, Оля,—отозвалась тетя Соня.—Сейчас мы тебя снарядим. И маму начали снаряжать. Долой брюки и ватник. Вместо них бостоновая юбка и тети-Сонина желтая шерстяная кофточка. На шею—горжетка из куницы, прихваченная еще с Васильевского, До войны ее надевали мне поверх, пальто. Скрученные жгутиками косички тоже никуда не годятся. Общими усилиями маме, из ее уже совсем