Сибирские огни № 02 - 1970

рада. Ведь недаром же к лацкану папиной старой, выгоревшей летней куртки приколот значок «Ворошиловского стрелка». Он заслужил его в летних военных лагерях года три назад. Я этим значком давно гор­ жусь. Ирочка мне нескрываемо завидует. И теперь я ликую —уж кто- кто, а «Ворошиловский стрелок» фашистам покажет! Он ведь бьет без промаха. Я помогаю собирать отцу рюкзак. Мама торопливо пришивает пуго­ вицы. Но вдруг застывает неподвижно, опустив руку с иголкой. Я с удивлением вижу, что она плачет. Хм. Надо, пожалуй, заплакать и мне. Реву. Мама моментально вытирает слезы и вновь принимается за пуго­ вицы. ...Отец так и не попал на войну. Его снова не приняли —уже кате­ горически: дали какой-то белый билет. Он вернулся вечером, швырнул в угол рюкзак и «залег» на диван, что всегда бывало скверным призна­ ком. Мама сварила ему крепкий чай и—небывалый случай! —на не­ большом подносике подала прямо «в постель». Вообще-то она нас не баловала... Через пару дней отец, запыхавшись, вбежал в комнату и бросил на стол две бумажки. — Ольга и Ленка, мигом собирайтесь, Полчаса на сборы. Только самое необходимое. И энзе, энзе, главное, не забудьте. Мама подняла глаза от своего шитья: что? куда? — Ну, что ты рассиживаешь? Эшелон через два часа! Билеты до­ стал с огромным трудом. Эвакуация заканчивается—идут последние поезда. Там черт знает что творится! Давай, давай, одна нога тут, дру­ гая здесь. Я помогу. Поедете обе. Я остаюсь. Мама даже бровью не повела — похоже, что ответ был готов у нее заранее. — Ни-ку-да я не по-еду. Здесь родилась, здесь и умру —понима­ ешь? Если будет такая судьба. Отец долго горячится, даже стучит кулаком по столу: — Твой вечный фатализм! Ленка, хоть ты уговори свою невозмож­ ную мать! Но я целиком на стороне своей невозможной матери. Итак, мы остаемся. Это решено. Папа уходит в другую комнату, хлопнув дверью. Ночное зарево Первые числа сентября. Еще очень тепло. Деревья в перекопанном садике на Седьмой только чуть-чуть утратили свою яркую летнюю зе­ лень—на тополях лишь кое-где проглядывают поржавевшие листочки. Ночи стоят душные. В одну из них мы просыпаемся от грохота. Налет. Ну что ж, нам уже не привыкать. Папа, правда, делает слабую попытку спровадить нас в бомбоубежище, но мама поворачивается на другой бок и при­ творяется спящей. Я корчу отцу рожицу, за что получаю легкий шле­ пок—для проформы. Разрывы бомб все учащаются. Дом то и дело сотрясает. Вой сирен, гул самолетов... Наши? «Мессершмитты?» Слышно, как сухо и отры­ висто рявкают зенитки — зенитные батареи неподалеку от нас, на на­ бережной Невы. —■Ну и ночка,—говорит папа.