Сибирские огни № 02 - 1970

гвоздиков, обрезки кожи и резины и тут же садился починять мои туф­ лишки и мамины босоножки. Он был сапожник, старый приятель тети Юли. По-русски Диц говорил с акцентом. Я слышала от старших краем уха, что он —латыш, из Риги, но все равно считала его немцем. Раз по­ хож на Каспара Шлиха —значит немец. Дица я очень любила и ждала его визитов. Постукивая молотком, он рассказывал мне всякие истории, а потом шептал: — Я там, в коридор, кажется, приносил маленький пакетик... Диценька и Каспар Шлих — симпатичные, немного смешные доб­ ряки. Немцы. Однако те, кто швыряет на Ленинград бомбы,—тоже немцы! И те, которые гнались за моей мамой от самого Новгорода,— тоже. И мама пуще смерти боялась попасть к ним в лапы, к этим раз­ бойникам. Она так и сказала мне наутро после своего возвращения — «лапы», «разбойники». Мое воображение работает с неимоверной бы­ стротой. Я рисую себе страшные картины: толпа вооруженных до зубов бандитов, руки с когтями, искаженные гримасами лица. — Во дворе говорят, немцы скоро Ленинград возьмут,— сообщает Ирочка. Возьмут? Я настолько потрясена этой вестью, что убегаю к себе в комнату, отгораживаюсь от тети Юли диванным валиком и долго сижу молча. Надо осмыслить, обдумать, что-то решить для себя. Немцы возьмут Ленинград!.. Я вижу затихший пустой город. По гулким линиям Васильевского острова сомкнутыми цепями, как белые, которых я видела в кинофиль­ ме «Чапаев», двигаются немцы, выставив вперед винтовки и оскалив хищные зубы. Один, самый отталкивающий, командует: — Айн, цвай, драй! Айн, цвай, драй! Немцы всасываются в подворотни, в подъезды, выламывают двери квартир. Господи, куда же деваться от них? Куда спрятать тетю Юлю, маму, папу? Взрослых можно распихать по шкафам, а сама я протис­ нусь под диван. Ноги вот только будут торчать... Найдут! Все равно найдут! А если не прятаться, а присесть за дверью—и бэммс! —перво­ го же гада сковородкой по голове? И второго, и третьего — всех под­ ряд? Да еще каждому жильцу по сковородке в руки! Это уже какой-то выход. Но страх не проходит. Стучусь к Ирочке. Она тоже задумчива. — Врут во дворе,—с надеждой говорю я, — Конечно, врут,— охотно соглашается Ирочка.—Паникеры они, вот и все. Нам становится легче. В следующее воскресенье приходит Диц. Я бросаюсь ему навстречу. — Сними скорее шляпу! И перчатки! Тащу старика в комнату, к свету. Внимательно изучаю его лицо, руки,—они у него большие, с темными короткими ногтями. И громко кричу, чтобы тетя Юля—она на кухне — слышала: — К нам дядя Диц-латыш пришел! Мы остаемся Незадолго до начала войны отец упал с трамвайной подножки и сильно ударился спиной. Теперь у него часгые приступы острой боли в позвоночнике. Медицинская комиссия военкомата, куда папа^ побе­ жал в первый же день войны, после осмотра отправила его домой. Но папа снова упрямо собирается на войну. Я мало огорчена. Даже