Сибирские огни № 02 - 1970

Г. Суворов, как немногие другие, знал, что война — это не только отвага. Это прежде всего — изнурительный труд. Свиде­ тельством тому являются многие его стихи. Но вместе с тем он знал и «упоение в бою». Стихи: Целую матовый клинок, Клинок мой обоюдоострый. Пред тем, как брызнут боя звезды На перекрестье двух дорог — говорят именно об этом. Это же свидетельствуют и стихи, по­ священные Н Тихонову: Я пью огонь, живой огонь отваги. Я пробую клинок. Я —вновь солдат... Долг,, честь, мужество, верность — вот главные мотивы стихов Г. Суворова. Одна­ ко было бы опрометчиво считать на этом основании, что он — поэт сугубо армейский, а его лира знала лишь трубный глас гор­ ниста полкового. Это — не так. У него бы­ ли и другие стихи. А главное —то, что и стихи, казалось бы сугубо воинские, инте­ ресны были отнюдь не только людям, оде­ тым в армейскую шинель. И не только тог­ да, когда гремела война. Потому что стихи эти написаны художником. И ху­ дожник этот — во многом лирик. Вот при­ меры: Час отдыха... О редкий тихий час Среди боев, снегов и бездорожья... В лесу, у стога сена, у остожья Мигал огонь, как робкий синий глаз. Или: Брусника каплей крови предо мною Горит у корня срубленной сосны. Во многих стихах Г. Суворова, а в ли­ рических особенно, просвечивает одна осо­ бая окраска, один оттенок Оттенок этот принесен им из Сибири, из края его дет­ ства и юности. Вот стихотворение «Лицом на запад»: Закат, как гр еб ен ь глуха р и н ы й . Над дальним лесом кровь струил... Или в другом стихотворении: Вот ком очком го лу б о го ды м а Белка пронеслась между ветвей... Или — еще: И над мушкою дым — С оболины й хвост ... Считалось, что у Г. Суворова не было стихов о любви. Однако последние разы­ скания начисто отметают это предположе­ ние. В конце 1942 и в течение 1943 гг. он пишет несколько циклов о любви: «Первый снег», «Сны», «Во имя любви». Название одного из этих циклов — «Первый снег» — он хотел даже одно время перенести на обложку своей книги. Правда, стихи эти носят пока еще раз­ ведывательный характер. И это понятно! нравственный опыт любви сложнее и тонь­ ше прочего житейского опыта и приходит к человеку позднее, часто — после самой любви. Поэтому почти все эти стихи предстают как стихи-воспоминания о первой юноше­ ской любви или о намеке на любовь. И все же чувство это, пробудившееся в грохоте боя, неистребимо живет в сердце поэта, поет в нем даже югда, когда он находится на опаснейшем задании, в разведке: И веток радужные дуги, Кад серебром снегов скользя, Мне вдруг напоминают руки. Которые забыть нельзя... Следует отметить еще одну особенность этих стихов. Они, как и заключенные в них чувства, сдержанны Но это не скованность одетого в шинель человека. Это — целомуд­ рие натуры цельной и не растраченной. В мечтах —себя тревожу я. Во сне —тебя целую... Только это и мог он успеть и позволить себе!.. В одном из последних стихотворений поэта —«Я славлю вас, герои...» —есть сло­ ва, которыми он сам характеризует свою ■суть: Когда найдут меня средь мертвых тел, С улыбкой грустною кивнут на ветер: — Он весело страдал и ж арко пел... С этими словами нельзя не согласиться: действительно, он и страдал в е с е л о , и пел ж а р к о В его стихах бьется живая кровь гражданина и поэта, они с неподдель­ ной достоверностью отражают в себе ха­ рактер грозной эпохи и несгибаемого по- , коления! Он прожил до обидного короткий век. Но прожил его прекрасно, ибо был челове­ ком открытым, честным, цельным и целе­ устремленным. И потому — бойцом. Невзи­ рая на все перипетии судьбы, он был счаст­ лив тем, что идеалы, за которые он борол­ ся и принял смерть, были идеалами его народа. Он воевал, как все, не думая о воин­ ской славе. Но она сама пришла к нему, хотя и с запозданием. Он шел к*Большой Поэзии. И хотя находился, может быть, только на полпути к ней, она терпеливо и доброжелательно ждала его. И он —осо­ бенно в последние месяцы жизни — знал об - этом. Он сгорел, подобно ночной звезде, про­ чертив теперь уже далекий горизонт тех горьких и грозных сороковых годов нашей эпохи. Его нет, но то, что сделано им, до­ шло до нас, как доходит до земли свет далеких и, может быть, уже сгоревших звезд. Доходит, светит, тревожит и зовет.