Сибирские огни № 02 - 1970

— Вы при входе, Стоун при выходе,— прервал я его, целиком погруженный в свои мысли. Я ни на шаг не продвинулся в моих исканиях. — Врач посередине,—насмешливо уточнил он.—Это игра или загадка? — Я ничего не знаю, старина. Что вы пьете? — Сухое «Олд Кроу» Но все гаки какого дьявола вы ищете? — Основание радуги, чтобы там откопать сокровище. Теперь извините меня, Микаэл, я иду спать. Устал,до невозможности. А эта Ти-Бай неплоха, знаете ли. — Между нами,— подмигнул он,— я был одним из первых в лагере, кто обнару­ жил ее достоинства. Отдыхайте как следует, и закончим эту эпопею. И не крутите пленку впустую. 1 Я поднялся из-за стола. — Кстати, о пленке. Я заключил одно пари. Вы действительно уничтожили фильм Барбары, Микаэл? Он опять подмигнул: — Он целехонек и на днях отправится в наши архивы. Хотите еще один сеанс? — А почему бы и нет? Отличная мысль. Пожалуй, я посмотрю фильм еще разок. Завтра утром? — Как вам угодно. Приходите в половине девятого ко мне в бюро. Там никто нам не помешает, и я велю установить проектор и экран. О'кэй! Мы расстались, и я еле доплелся до своего бунгало. Вечер был свеж, и голова моя быстро прояснилась. Я старался последовать со­ вету американца и не думать больше об этом проклятом Фу-Каме. Но не так-то легко было переключиться. Не успел я войти в комнату, как в дверь тихо постучали. Я открыл и увидел Кам. Глаза ее были воспалены. { — Уделите мне несколько минут, мсье Пеллерен. — Входите, Кам, входите! — Я не одна, мсье Пеллерен. Со мной мой сын. — Ваш сын —такой нее друг для меня, Кам, как и вы. — Вы уверены, мсье Пеллерен? А если бы мой сын был членом Вьетконга, при­ няли бы вы его как друга? После некоторого замешательства я улыбнулся: — Кам, это не было бы лояльно с моей, стороны как гостя по отношению к моим американским хозяевам. Однако я француз и лишь косвенно связан с этой войной. И, по крайной мере, в моей комнате ваш сын найдет убежище всякий раз, когда ему захочется есть, пить или спать. Эго старый закон гостеприимства, который соблюда­ ется в нашей семье. Она обернулась: — Входи! Вошел рослый молодой человек в жалкой туземной одежде, и я чуть не вскрик­ нул от изумления. — Хоанг? Возможно ли? Почему вы в лохмотьях, лейтенант? — По очень простой причине,—спокойно ответил вьетнамец (одновременно он нежно обнял плечи вьетнамки).— Кам действительно моя мать, но в лагере это нико­ му не известно кроме генерала Фри. Он проявил доброту и оставил мою мать в ка­ честве прислуги. — Что происходит, Хоанг? Вы дезертируете? — Он собрался уходить, мсье Пеллерен. Он и многие из его солдат. Я уверена, что они присоединятся к вьеткошовцам. — Нет, магь,— возразил Хоанг,—ты хорошо знаешь, что они меня убьют, даже не выслушав. Но эта война — больше не моя война. — Я убелила его не делать опрометчивых шагов, не посоветовавшись с вами, мсье Пеллерен. Весь лагерь только и говорит что об этой трагедии с газом, и все об­ виняют американцев, В лагере толкуют, что генерал солгал, что Холбейн солгал, что