Сибирские огни № 01 - 1970

издания содержание № 2905 до 2929 за прошлый год и № 1—66 за Текущий. Итоге ' 91 узаконение и распоряжение за период от 29-го декабря 1900 г до 12-го янвзр*' 1901 г.— как раз на рубеже столетий»48. Не позволяя себе «критики начальственных велений», Ленин сводит акты Пра­ вительствующего сената в несколько самостоятельных групп — и вот итог: «Полсотни узаконений и распоряжений, посвященных отдельным торгово-промыш>; ленным компаниям и предприятиям; два десятка административных переименований и преобразований; два вновь созданных и три реформированных частных общества; три школы, приготовляющие помещичьих служащих; шесть городовых и два конно­ полицейских урядника при заводах. Можно ли сомневаться, что столь богатая и раз­ носторонняя законодательно-административная деятельность гарантирует нашему оте­ честву быстрый и неуклонный прогресс в XX веке?»48. Правовые знания Ленина, его опыт в праве — на линии огня. На баррикадах. Это — оружие революции. «Иногда казалось, что неукротимая энергия его духа брызжет из глаз искрам» и слова, насыщенные ею, блестят в воздухе». Это М. Горький о Ленине. «Он защищал и нападал... Почему-то слова его окрашивались жарким крас­ ным цветом...» А это А. Воронский — и тоже о Ленине. Воображению, увлеченному магнетической силой ленинской мысли, открываете* нечто недоступное и невозможное: цвет звука. Горький и Воронский не только слы­ шат, но и видят живое слово Ленина. Сказанное по-русски, это слово понятно и тем, кто не знает русского языка. — На площади, в Париже,— вспоминал Пал Петровски,— где Владимир Ильич выступил с речью перед тысячами французских рабочих и русских эмигрантов, кто-то сказал: «Даже не понимая по-русски, чувствуешь, что этот человек прав». Ораторский дар Ленина удивителен. — Если подойти к этому (к манере Ленина говорить публично.— В. 111.)с точ­ ки зрения специфически ораторского искусства широких парламентерских жестов, округленных фраз, красоты стиля,— размышлял С. Лозовский,— то можно сказать, что Ленин не был оратором. Но если отбросить эту парламентерскую, адвокатскую мерку, а взять содержание и степень влияния речи на аудиторию, интимную связь' между говорящим и слушающим, то Ленин был выдающимся оратором. Ничего специфически ораторского, ничего специфически адвокатского! Правда, тот же Воронский отмечал в мемуарных заметках, что Ильич «умел убеждать, как адвокат», но это его умение, естественно, не связывалось здесь с при-' вычными в адвокатской среде приемами полемики. Сравнение «как адвокат» могло выражать лишь настоящий артистизм аргументации, отличавший в старые годы горстку честных Талантов защиты, тот артистизм в работе с фактами, наградой за который стали такие уникальные победы русского полемического оружия, как оправ­ дание Веры Засулич или оправдание 33 участников Морозовской стачки. Как же создавал, как строил Ленин свои судебные защиты? Повествуя о шушенских годах, Н. Крупская вспоминала: «— Одно время,— рассказывал... Владимир Ильич,— я очень увлекался Ла-'1 тыныо».— «Латынью?» — удивилась я.— «Да, только мешать стало другим занятиям, бросил». Недавне только, читая «Леф», где разбирался стиль, строение речи Влади­ мира Ильича, указывалось на сходство конструкции фразы у Владимира Ильича с кон­ струкцией фраз римских ораторов — на сходство ораторских приемов, я поняла, по- 1 чему мог увлекаться Владимир Ильич, изучая латинских писателей»50. Любопытное сообщение! Красе, Антоний, братья Гракхи, Гортензий, Цицерон... Чтобы читать их в подлиннике, симбирский гимназист Ульянов занимается латынью. И достигает ред­ кого совершенства. Оказавшись в неожиданной роли «домашне!о репетитора» стар-' шей сестры Анны Ильиничны, готовившей латынь за три курса высшей школы, шест-1